Сибирские огни, 1931, № 9

послали уполномоченных. Вскоре оттуда приехали люди с толстыми портфелями и большими планами. На собрании бедноты, а затем и общем собрании они, показывая пальцами на бумажную скатерть, говорили: — Оседайте. Вот здесь стройте селение. Эта земля — ваша, а вот отсюда начи- нается совхоз. — Казак кочевать хочет, — крикнул один из присутствующих. — Кочевать. Кочевать, — поддержали несколько голосов. Валила вскочила, точно испуганная: — Ты зачем сюда пришел? — смотрела на казака в плюшевом малахае. — Кто звал тебя? Баям приходить не надо. Уходи. — Желающие кочевать, — продолжал докладчик, когда казак в плюшевом ма- лахае вышел, — отправляйтесь на ту сторону большого озера: там пока земля есть, а здесь нет земли для кочевки. Организуйте колхоз. На постройку домов и дворов деньги получите. Лес вам по железной дороге из Сибири привезут. » Никто не ушел: жаль оставлять знакомые просторы. Болыпетабунники шопотом друг другу передавали слова казака Беркешева, который считался вторым богатеем после Мултея Жалдыбаева: Подождать надо. Зима свое покажет. Говорят: ветер поднимется и вею дорогу развеет. 2 На третий день после перекочевки Мугар отправился в гости в Ур^мбасару. Он был крайне удивлен, когда увидел на Аиле новое платье, а на ребятишках новенькие рубашки. Алдиаров пил чай с сахаром и пригласил гостя. — Настоящий кирпичный чай! Вместе с Урумбасаром сходил Мугар в магазин ТПО, попросил чаю и табаку, но продавец ответил: — Только для рабочих. Урумбасар сиял от радости: ему продают т'овар, а Мугару нет. Он, Урумбасар, есть тот самый человек, о котором говорил сейчас продавец — рабочий с темир-жола. Возвратившись в юрту, Мугар заседлал коня и поехал к приятелям. Сидя на вой- лочных коврах, долго говорил о дорого и под конец, завистливо щелкнув языком,' сказал: — А Урумбасар чай с сахаром ньет! Через несколько дней он об'явил своим женам: — Я на дорогу пошел... Вместе с ним ушло из аула шесть человек. • • — Ореша, мне может дадите, ну-с, отдельную юрту? —. Шаров, улыбаясь предложил папироску. — Трубка лучше. — Горох посмотрел в глаза товарища, как-бы спрашивая: «в чем дело?». — Да... бабой я обзавожусь... на время, — краснея ответил Нусик. Арефий Михайлович положил локти на стол. — Сам знаешь: юрт нет. — Пожал плечами. — Живите здесь: вы мне не по- мешаете — я, сам знаешь, редко бываю тут. Он ушел в контору. —- Вам писем много, — услужливо сообщил ночталион. Горох отложил в сторону газеты, схватил узенькое письмо, на котором написано: «Арефию Михайловичу Горох, личное». На утлу.— московский штемпель. Настойчиво зазвонил телефон. Арефий Михайлович вздрогнул. Небрежно бросил ч трубку: — Сейчас еду. Разорвал конверт. Сердце билось все сильнее и сильнее.