Сибирские огни, 1931, № 9

— Горох тогда был прав: изыскания закончили раньше срока. — Семен Андре- евич с грустью покачал головой. — Сократив линию, дали экономию в десятки мил- лионов. С болью на сердце подумал о том, что мысль о спрямлении пути, как и десятки других смелых предложений, осуществляемых. сейчас, принадлежит не ему. Ему нравилось упорство, с которым бралась молодежь за каждое новое дело. Он знал случай, когда спор одного молодого инженера с группой старых специалистов до- шел до НКПС. После тщательной проверки был принят вариант, предложенный моло- дым инженером, и из плана работ вычеркнули два тоннеля. — Это был замечательный вариант! Эту фразу Адрианов повторил дважды. В праздничный день в овраге все вышли на работу. Заработок отдали на самолет, которому присваивалось имя создаваемой магистрали. И вечером крошечные рапортич- ки инженеру Адрианову рассказали, что в этот день сделано на 25 нроц. больше, чем в предшествующие дни. Когда к нему пришел председатель рабочкома и положил на стол лист, сказав: «Сколько можете, товарищ Адрианов», то он взял перо и размашис- то написал: «25 рублей». Председатель посмотрел на инженера,— в глазах его было недоумение. Адрианов повернулся спиной к столу: — Сколько у нас всего средств поступит на самолет? Больше, чем на участке Гороха? Надо добиться первенства. И тогда вспомнилось, как однажды он, инженер Адрианов, выгнал из своего ка- бинета профработника, пришедшего с подписным листом: — Что за нищенство? Я принципиально против. Второй раз он написал: «Не желаю платить денег на какой-то день обороны». За эту резолюцию посадили его перед товарищеским судом. Скрипя зубами, он выслушал выговор. Это было давно. Теперь инженер Адрианов чувствует себя несколько иным. Сего- дня ему хотелось написать обвинительное заключение на самого себя. Оно будет закон- чено тем днем, в который приезжала комиссия инженеров, подтвердившая разговор о его ошибке. Он развернул блок-нот. Писал торопливо. Вырывая исписанные листы, ком- кал их и снова начинал писать. «Дальнейшее молчание считаю абсолютно недопустимым. Долг чести советского специалиста требует от меня ясного изложения всех своих взглядов». «В прошлом я, — продолжал после минутного раздумья,—как многие из интелли- гентов, моих современников, воспитанных в старом обществе и на старой литерату- ре, очень преувеличивал значение роли личности в истории. Но видя могучей и разум- ной воли рабочего коллектива, я глупо протестовал против нарушения каких-то прав личности». Он обмакнул перо в чернила и, погрузившись в раздумье, начал писать мелкие зигзаги на ногтях левой руки. Шопотом говоры: «хорошо ли ты делаешь, Семен?» Перо в нерешительности повисло над бумагой. Кто бы сказал—писать или не пи- сать. В задумчивости прикусил кончик деревянной ручки. — А не с'ездить ли к Гороху? Адрианов, вставая, гремел стулом; ходил по комнате из угла в угол. — Нет, не поеду. Это было бы унизительно: • • С последнего холмика Арефий Михайлович увидел тусклые огоньки. — Вон и ее палатка. Он остановил коня и искал за что бы привязать его. Из палатки выскочил на- чальник экспедиции. Правая рука его была засунута в карман, где лежал револьвер. . — Кто здесь? — Узнав Гороха, он смущенно закашлял, а потом воскликнул: