Сибирские огни, 1931, № 9

То-то Ольге он с первых дней напомнил чье-то знакомое, но затушеванное года- ми лицо. — Как же? — растерянно шепчет Ольга. — Как же, — повторил Мажар и вспомнил: в газете было: «Отказываюсь от отца, как кулака, врага советской власти и проч.»... Потом с отцом вместе хохотали над этим оживлением, пьянствуя после удачной кампании с мясом. Втерся в ячейку, добился доверия упорным трудом, хитрой деловитостью у секре- таря партячейки и — совпартшкола. Три года. Три мучительных, под чужим именем, дрожа и торжествуя, зажигая ребят на любое хорошее дело и срывая его. Тяже- лый путь. Молчит Мажар. Ольга говорит: — Я завтра ребятам все расскажу. — Ольга... — Я расскажу им кто ты такой. — Ольга- Сел Мажар на стул, голову опустил низко... — Слушай, Ольга, прости меня. Ольга стоит у печки и ножницами щебечет. — Прости меня, Оаьга, — повторяет Мажар. — Я хотел сказала тебе еще пару слов. Скажешь — скажи. Выбросят меня, выгонят, затопчут. Кулацкий я сын. Да. Кулаков-то ликвидируют. Слыхала? Тусклый голос полон скорби и отчаяния. — Я завтра ребятам все расскажу, — уже механически говорит Ольга. Макар, казалось, не слушал. * — Ведь я-то молодой! Ведь жив я и грехов за мной нет, чтобы выбрасывать меня из жизни. Это легко сделать. Легко. Ты знаешь, Оля, много людей из чуждого пролетариату класса—вожди его. Хорошие люди. Если ты читала Ленина, ты поверишь мне. Оля, отказался я от отца давно. Много сил положил сделать себя другим, быть полезным, как солнцу восходящему новому обществу, строю. Имя отцовское сорвал и кинул прочь Оля... Ольга стоит молча, будто застыла и лицо ее чуть подернуто мглой. Ей становится почему-то жаль Макара и она готова верить ему. — Я долго искал ту, которую рисовало мое воображение в моих трудовых, над- садных буднях. Как далеко позади меня долина моей жизни. Да, я нашел ту, которую искал. Это ты, Оля! Возьми всего! Я открыто стою (Макар встал) и прошу тебя ска- зать, было ли хоть маленькое желание у тебя встретиться со мной? Ольга молчит. — Оля, подчини дисциплине разума твои решения и твердо реши: если я пуст, нет во мне прозорливости и светлого ума, огня, находчивости (Макар едва не хмык- нул) , если отстал я от жизни, как хромой и одряхлевший нищий — отруби мне жизнь. Если я вреден, скажи ребятам (Макар устало и пытливо поглядел на Ольгу). — Я буду полезен, Оля... Такая грусть в голосе и искренний огонек честности! Ольга подошла к Макару и тихо сказала: — Макар, кружится голова... — Победа! — хотел крикнуть Макар, вскакивая, но сдержался и впился в Оль- гпны губы долгим поцелуем. Поздно ночью уходя бросил: — Пойди теперь расскажи ребятам, кто я! На крыльце достал папироску. — Бабье! И пошел в тьму, посвистывая. (Окончание в след. номере).