Сибирские огни, 1931, № 9

фонтаны звезд. А рядом, с другого бока, глядя на товарища, в спешке действовал зуби- лом Дорохов, старался, как никогда. Греков. — Удар у тебя не броский. Грубый удар. — подзадоривал он Трохина, ловко перевертывая ручник. — Я, бывало, как рассержусь, да как возьму, да с перезвоном... Бот! Слышишь? Сам ручник ходит! При каждом взмахе он успевал чут-чуть коснуться наковальни, которая издавала тихий, мелодичный звук. А вместе с басистыми уханьями кувалды получалась игривая музыка, вызывавшая невольную веселую улыбку. Однако, Трохин отрицательно оценил эту ковку: отрывает внимание от главного: от болта. — Ззону много, а дела все равно семь штук в час... — Да я девять выдам! — вскричал разгорячась, мастер. — Идет, —- подхватил Трохин. — Ты девять, а я — десять... — Ну, это посмотрим. Ты Пашку хочешь перешибить? — усумнились молото- бойцы. — Пашку не Пашку, а Грекову пить дам. — Давай! Давай мне пить, Кузьма Семеныч. Ну, а как я тебе дам! — Греков протянул руку. Дорохов свою, Кривоносов ра?аял... Вечером два мастера и два молотобойца тщательно, не догеряя никому, сделали подсчет результатов дня. Каждый вынул записную книжицу и черкнул туда свою циф- ру: восемь с половиной — Греков, девять — Трохин. Спор возобновился на следую- щий день. К обеду Трохин выдал девять, Греков — тоже девять. — Охота вам брюхо надрывать! — удивлялся Кривоносог, но успеха не имел. — Догоню до десяти, — твердил Трохин. — Перешибу! Не уступлю, — обещал Греков, продолжая свой игривый перезвон, и сдержал слово: после обеда он выдал десят болтов в час, но так устал, что сам признался: — Не моя норма. В бане придется распариться. Кости одервенели. — То-то оно и есть, — засмеялся горделивый победитель котоу.чй решил не- снижать своей выработки с десяти. — А все почему? Потому что фокусничаешь. Ра- бота фокусов не любит. Ты вот просто, — поучал он, — снотри... — Да ведь вы соревнуетесь, ребята! — подошел к ним Самоваров, хотя и не все ему нравилось в этом стихийном, непрочном порыве. Ему ответили. — Катись ты ОТ' нас! Мы тебе не ребята. Мы старые дни вспоминаем. — Тогда не царапались! — с'язвил Кривоносов. — И не дрались, представьте! — мягко добавил, избегая нового спора, Дорохов. — Ах, какие вы хорошие! В сэ-сэ-рэ теперь на всех заводах соревнуются, да ведь не дерутся... «Не подняли массу», — грызла неотвязная дума Гордея — организовали плохо. Не так! Ошиблись!» Но тут всплывал болезненный пункт, Гордей супился, пробовал поддержку найти в протоколах, по отвертеться от себя не ног: «Прав Кривоносов или нет, что я вместо соревнования людей царапаться за- ставил?». Четкий суровый голос внутри него убеждал: «да, тут Кривоносов прав. Тут сал ты ежу дал за что уцепиться»... Другой голос — мягкий, теплый, щедящий — напом- нил: «Мысль схлестнуть Федю е Быковым предложил не ты. Кроме того, Кривоносов вредный, антисоветский элемент»... — Ну так что же? — думал Гордей, пока голова не затрещала, как пологица под тяжелым сапогом. «Нет! Не прячься, душа, ты отвечаешь!»,— повернулся к двери и закричал: 4 — Эй! Васька Самоваров, подь-ка сюда!..