Сибирские огни, 1931, № 7-8

— Положение у нас, товарищи, трудное, — слышит Семен. — Артель, — саки знаете, зеленая. Лошаденки забитые. И я прямо скажу — с посевом мы отстаем. Хорьков рассказывает о том, что кулаки и подкулачники побросали пашни, и ар- тель должна засеять все земли, несмотря ни на что. — Мы знаем, что кое-кому артель — как филину огонь — глаза режет. Костью поперев горла — артель наша кое-кому! — повторяет Хорьков и начинает говорить о слухах, которые распускают про артель те, кому она поперек горла. И Семен снова уди- вляется складу и уверенности председателевой речи. — Слышали, товарищи, как гудят эти машины, посланные нам на подмогу?!.— громко! и торжественно спрашивает Хорьков. — Этот грохот заглушит кулацкие шепотки я наветы... Земля пустовать но будет! Мы засеем ее! — заканчивает председатель п спрыгивает с трактора. Потом, спохватившись, он говорит немного сорванным голосом: — Слово от представителей совхоза имеет товарищ Гомаюнов. Толпа придвинулась ближе. Задние напирают, пробираются вперед. В крепко сбитом вихрастом трактористе многие только сейчас узнали затонского «Гомаюнчика»... Семен растерялся. Он совсем не думал, что ему придется выступать и решил ска- зать только краткое приветствие, ... Толпа провожала машины до самой председателевой избы. С криками бежали позади ребятишки, с опаской гавкали удивленные собаки. Семен узпавал знакомых и непрестанно здоровался. По напрасно он старался най- ти в толпе Поликарпа. Старика нигде не было... — Не знает видно старик, что я приехал, — решает Семен. — А может, и нарочно не вышел, — думается вдруг Семену. — Все может . быть. Не любит старик машину. Гомаюнов вспомнил, как однажды, вернувшись с собрания из сельсовета, Поли- карп сердито говорил: — Губошлепы! — кипятился он. — Машинами, говорит, тайгу распотрошим. В докладах-то оно гладко выходит... И старик горячо убеждал Семена: — Зря это, зря... Не нужно деревне железо, — в городе ему место... А дерев- ня — она и по названью видно, што деревянная. II без машин она проживет. Ты то пойми: от машины и человек другим делается. Холодный нужен человек в машине. К чему нам с тобой, Сеня, машины, когда нам при них легче не будет. — Машинизация, — передразнил старик докладчика. — Вот она машинизация, — дернул пустой рукав Поликарп. —< Сколько лет руки нету, а все кажется, — пальцы ноют. — Чудак старик... Надо побеседовать, растолковать, — думает Семне и не зам-е чает, что поровнялся уже с избой Хорькова. — Подворачивай! — кричит председатель, открывая ворота. За чаем Семен, вспомнив председателеву речь, спросил: — А что, действительно, кулаки слухи распускают?.. — Плохо, брат, — неожиданно грустно ответил Хорьков. — Оно верно — ма- терых-то кулаков убрали. Нету Косоротова, Устьянцева, Чижева, Кошварова... А все же дух остался. Сам знаешь, — которые похитрее прибеднились, маломощными заде- лались... Председатель помолчал. Потом заговорил почему-то тихо и как бы испуганно: — : Здорово злобятся некоторые. После землеустройства особенно. Земли, говорят, артельщики захватили самые лучшие. А сами, дескать, все равно не засеют. Нарочно, говорят, мужика зорят. А тут на грех — у нас с посевом очень туго... Прямо тру- ба. Вся надежда теперь на вас. Пособляйте, други... — А как с тракторами? — перебил встревожанный Фадей. — Как на ночь-то? — Караульный будет, — ответил Хорьков: так, знамо, нельзя бросать. Будем присматривать. И на полях тоже караульщиков дади.м А то грозится'кулачье.