Сибирские огни, 1931, № 7-8

Он открыл крышку и почувствовал в руке • прохладную сталь. Он с полным без- различием подумал о том, будут ли горячиться после выстрела люди, что они будут го- ворить и как отзовутся о его поступке. Абрамов проверил заряд. В это время в сенях под тяжелыми ::гагами заскрипели половицы. Дверь тихо отворилась. В сумеречном просвете ее он увидел крупный силуэт человека. Николай спрятал оружие в Карман Вошедший осмотрелся, прошел вперед и заметил за столом Абрамова, осторожно про- тянул что-то в руке: — Вот, Николай Иванович, вам письмо. Еще вчера получил на почте и таскал все в кармане... — Николай узнал Несчастливцева и тихо обрадовался. В голосе ста- рого врача он уловил заботливость о себе. Вы что же в темноте? — с деловитым упреком заговорил Несчастливцев, чир- кая спичкой. — Ну, знаете, с ящуром покончили, — проговорил он, с недоумением рассмат- ривая бледное, измученное лицо Абрамова, освещенное лампой. — Покончили, — повторил он ободряющим тоном. — После карантина ни одного заболевания нет... После завтра еду в Верхнеудинск. Николай был благодарен Несчастливцеву за то, что он ни разу не упомянул о су- де и не изменил к нему сдержанно дружеских отношений. Чтобы обрадовать старика, Николай рассказал ему об аресте Чернова. — Поезжайте теперь в город, берите отпуск и лечитесь... — Што вы? — замахал рукой Несчастливцев. — Не верю. Чернов такой пройдоха. Абрамов улыбнулся скептицизму старика и нервно распечатал письмо. Оно было коротеньким и бодрым. ' — „Коля! Иногда жизнь испытывает нас на крепость идеологии и нервов. Нужно прямо смотреть в глаза трудностям и не бояться назы- вать их своими именами. Я знаю, что тебя должны судить. Будь выдер- жанным. Я искренно сомневаюсь в твоей действительной виновности... Пиши. Если выберется время, приезжай в Иркутск. Жду! Женя". Абрамов несколько раз с возраставшим волнением перечитал письмо. Вначале он удивился, что ему писала девушка, которая но его; мнению должна была его презирать. Поняв глубокий смысл письма, он обрадовался и ему стало стыдно, что он так давно не писал ей. — Как тебе не стыдно,—мысленно стыдил себя Абрамов.—Ты забыл о своем то- варище...—Николай осторожно ходил по комнате. Он вспомнил теплые встречи с Ев- генией. Перед кроватью Несчастливцева оп остановился и просветленными глазами посмотрел на своего сожителя. Ему хотелось, чтобы человек увидел в глазах его но- вую жадность к жизни. — Ну, доброго. Иду. А вы зажгите огонь, — посоветовал Несчастливцев, уходя. — Брось чудить, товарищ Абрамов, — вслух сказал себе врач, когда вышел Нес- частливцев. — Умел делать ошибки, — умей расплачиваться за них, умей исправлять... И вдруг Абрамову припомнился его разговор с Ринчинэ, когда он ехал в Верхнеу- динск. Николай живо представил скуластое лицо председателя учкома, его умный испытующий взгляд. t — Ты прав, товарищ Ринчинэ. Работать в глуши трудновато, но глухая провинция переделывается, товарищ Ринчинэ, — с азартом продолжал Абрамов, словно перед ним действительно стоял живой, хитро-улыбающийся Ринчинэ. — И я, дорогой товарищ, буду помогать этой переделке, несмотря ни на что... И уже шоиотом уверенно и несколько смущенно врач добавил, подходя к окну: — И переделывать себя, как советует Евгения. За окном распласталась густая спокойная ночь. Омск. 1931г.