Сибирские огни, 1931, № 7-8

дал богатый материал на работников ветотдела. Везу с собой. Оказывается, чуть-ли не вредители... Евгения заметила, что Каширин смотрит на нее пристально, изучающе. — Чай еще горячий, хочешь? — спохватилась она,-чувствуя неясное раздраже- ние. Каширин уловил в глазах девушки досаду и порял ее по своему. —- Наверно за- нята, задерживаю, — решил он и неохотно встав начал застегивать кожанку- На лице его обозначилась сдержанная улыбка сожаления. — Ты чего? Сиди, — с искренним недоумением забеспокоилась Евгения. — Ты знаешь как интересно работать в анатомке, кости, черепа... Так все чисто и строго... — Я знаю, Женя, из тебя выйдет толк, — ласково сказал Каширин. Он мягко взял руку девушки и пытался ее погладить. Черные глаза его поблескивали. Евгения удивилась его движению и потянула руку обратно. Каширин горько улыбнулся. — Ну, прощай, Евгения, — сказал он решительно. На скулах его обозначились желваки и глаза приняли обычное твердое деловое выражение. Но, уходя, он неско- лько раз оглядывался на кирпичный двухэтажный дом и грустными глазами пытался отыскать окно, которое выходило из комнаты девушки. • • Как только Каширин вышел рз комнаты и закрыл дверь, — Евгения быстро по- дошла к столу и достав карточку с изображением Абрамова пристально и долго смо- трела на спокойное, белое его; лицо. — Нет, он не виноват, — сказала она громко, словно стараясь убедить себя сло- вами. — Но нужно все обдумать. Желая сосредоточиться, она захлоппула .фортку в окне и как бы отрубила голоса, летевшие с улицы. Лицо ее было строгим и решительным. —- Нужно: все обдумать, — мысленно повторила Евгения. —• Трудно предположить, что Абрамов — чужак. Но почему его будут судить, если он наш и почему все же он молчал? Разве я ему не друг? — Евгения сём за стол, охватив голову руками. Нео- жиданно она очень ясно услышала ровное, холодное тиканье ручных часов. Это напом- нило ей о докладе. До собрания оставалось два часа. И незаметно Евгения задума- лась о своей новой жизни, о студенчестве и в сознании ее встала неясная, но деловая кипучая будущая жизнь, полная радости и смутных надежд... — Его будут судить, хотя он и наш? Это странно... А не странно ли так думать? Разве я знаю хорошо Абрамова? И что меня с ним связывает? Однако как бы там ни было -— Абрамов не чужак. Это яено. Надо написать ему ободряющее письмо... 16 Впереди стучали топоры. Плотники обтесывали лесины. Абрамов почти каждый день навещал постройку. Сосновое здание лечебницы в" освещении солнца издали свежо желтело. Были' уже настланы полы, сделаны печи и новые пахнувшие смолой раны вставлены в пазы косяков. Жилистый стекольщик китаец с добродушным лицом встав- лял стекла и рамы. Увидев пришедшего врача он закивал головой. - — Такая больниса голяде нету. Холосо, хао. —- В русой пушистой бороде столя- ра, строгающего брусья, запутались сосновые стружки. Рубанок в его руках пел моло- до. И сам столяр со светлыми слегка удивленными глазами, среди вороха сосновых стру- жек, был свежим и приятным человеком. Внутри здание было большое: шесть высоких комнат, манеж 1 и стационар 2 на двадцать больных. В течение последних д\ ей Абрамов с ревнивой хозяйственной радостью следил, как превращался неуклюжий сруб в уютное своеобразно - красивое здание. В светлых комнатах он подолгу стоял, сосредоточенно планируя их название в будущем. 1 Приемная больных животных. 3 Помещение, где находятся на постоянном лечение больные.