Сибирские огни, 1931, № 7-8

межались танцами, играми, спортвыступлениями. Сельская молодежь охотно посещала вечера. В низком помещении кружились в танце парни и девушки. Пахло керосиновой копотью и взметенной пылью. Абрамов незаметно, смотрел па Евгению. У нее была впа- лая грудь. Но оживленное лицо ее с высоким лбом и женственным подбородком было энергично-умным и лишь в сиреневых глазах пряталась легкая грусть. Абрамов чув- ствовал себя уже свободно и с благодарностью и уважением смотрел на девушку. Выра- зительное лицо ее, ласковый звонкий голос и тщедушный вид поразили его нелепым кон- трастом и вызвали грустную жалость к ней. • • В селе три года назад началась постройка, новой ветеринарной лечебницы по образ- цовому типовому илапу Наркомзема. За это время выстроили сруб и покрыли его желез- ной крышей. Готовый сруб с выпиленными прямоугольниками окон и дверей — мерт- вым и загадочным видом своим удивлял проезжающих. Нижние венцы сруба обнесен- ные землей начали уже гнить. Придя как-то в рик Абрамов не мог выяснить —- когда же будет достроена лечеб- ница. Он обратился к иредностройкому Ветрову. Это был среднего роста, стройный, крепкий человек с глазами оптимиста. Ветров говорил грудным, всегда взволнованным голосом от непонятного Николаю вечного внутреннего волнения. Пока Абрамов говорил. Ветров слегка напряженными пытливыми глазами смотрел на его кепку, ворот, шею, наблюдая как шевелятся губы врача, и когда он кончил говорить, — Ветров спокойна сказал: — Ладно, достроим... Через три дня Абрамов ходил проверять исполнительность Ветрова. Но ничего нового сделано' не было. Абрамов, вооружившись терпением, снова пошел к предност- ройкому. Ветров в синем пиджаке сидел за столом, загруженным бумагами и снова внимательно и честно смотрел в глаза Абрамову. Он забыл о) своем обещании... От секретаря рик'а Николай узнал, что у Ветрова девять нагрузок административ- ной и общественной работы. Абрамов понял, что в неподвижных глазах предпострой- кома застыло упрямство п равнодушие уставшего человека. После раздумья Николай решил изменить тактику. •— Достройка лечебницы это дело общественное, дело всех, — думал он. —- Я пойду в райком партии, в комсомол, пойду к председателю рик'а, Ерденбе- еву и поговорю, чтобы вопрос о строительстве поставили на заседание райисполкома, В полной уверенности, что к осени строительство лечебницы должно быть окон- чено, Абрамов возвратился домой. В комнате было душно, полутемно и тихо. Абрамов открыл окно, зажег лампу и, сев за стол, принялся писать давно откладываемое письмо товарищу. • С „Мой дорогой друг! Сегодня ровно двадцать дней моей работы в Усть-Орде. Первые впечатления оставляют в памяти прочный, долго не стирающийся след. Ты видел как ведет себя неподоенная во-время корова? Ей тяжело от молока. Я отягощен впечатлениями. Сначала об условиях... Вот я огля- дываю сейчас мою нелепую квартиру. Стены ее желты и щелявы. На потолке ржавые пятна от ливней. В углу стоит косая уродливая печь. Из задымленного чела ее выпали два кирпича. Иногда кажется мне, что это не чело, а открытая пасть дряхлого чудовища, у которого выпали гнилые зубы. Я вспоминаю, Виктор, что в институтской клинике в такой комнате содержали собак, предназначенных для опытов и операций. Но все это не беда. Жить и работать здесь можно так, что не замечаешь неудобств квартиры и проходящего времени. Весь районный пункт помещается в двух комнатках неуклюжего баптистского дома. Когда я впервые пришел на ветпункт, в комнатах был хаос: на полу грязь и скомканные циркуляры. В открытых настежь шкафах—пыль, в откупоренных пузырьках лекарства успели уже высохнуть. Санитар мой, здоровый семнадцатилетний парень Степан, груб и баптист. Когда я сделал выговор санитару за беспорядок, он цинично ответил: