Сибирские огни, 1931, № 7-8

• • Сухие ветки низкорослого кустарника ломались под ногой с треском, как птичьи кости. Алма бросала их в огонь и on пожирал их с жадностью. В чугунном казане белой папахой подымалась пена. Девушка сняла котел, поставила на землю и попробовала мясо, -— не уварилось ли? Затем она взяла пучек хвороста и через железный тренож- ник бросила на костер. Вздрогнув, оглянулась на юрту. Как бы не увидела сердитая байбичи. Опять будет ругаться и гнусавить: если женщина через треножник кладет дрова — муж женится еще раз. Неоднократно слышала Алма такие упреки и все не может запомнить, что разрешено женщине и что воспрещено неписанными законами степи. Да разве упомнишь все, коли так много правил, что даже некоторые старухи не знают их полностью. Алма вспоминала: излишек дров из юрты вынесешь — будет покойник, молодой казак осмелился есть голову барана — отец умрет, откроешь ночью сундук — умрет родственник, беременная женщина перешагнет через аркан — ребе- нок родится мертвым, пересечешь дорогу мужчине — пути не будет. Не сочтешь всех запретов, их так же много, как холмов в степи. И все они против женщины. Хорошо, что сейчас у людей память на старые заповеди стала короткой. Раньше считали: жен- щина не может вмешиваться в мужской разговор, — а нынче воп Балилу начальни- ком поставили. Был слух, что большое начальство запретило отцам брать калым за девушек, а Алма сама слышала, как недавно Мулей говорил гостю, что отдает эту белолицую дев- ченку за полсотни скотин. Полсотни : — не сочтешь пожалуй! Белолицую... Почему все так говорят о ней? Разве у ней не такое лицо;, как у других девушек? Она провела ладонью но щекам и ощупала нос и лоб. Никогда .Алма не видела себя. Может быть и на самом деле не такая она, как все. Слышала лишь, что не в юрте родилась, Мултей не отец ей, а байбичи не мать. Смутно припоминала какую-то огненную бурю. В то время маленькая Алма'захлебывалась солеными слезами. Буря эта унесла человека, который держал ее, — она была ребенком, — на руках. Больше она ничего не помнила. Задумчиво смотрела па пламя, лизавшее черный казан. Грусть навалилась на сердце, как зимой снежные тучи злобно наваливаются па землю. Никому, кроме одного человека, пс нужна она. Все смотрят на нее голодными волками. Табуны скота ходят возле юрт Мултея, а она не сможет взять лишнего куска мяса. Байбичи и уртанчи всегда недовольны его. Почему oim в последний год, когда подросла Алма и стала взрос- лой девушкой, так опасливо и так озлобление глядят на нее и нашептывают мужу, что надо скорее сбыть ее? Ведь она ничего не украла у них, никогда не ослушалась. Девушка вздохнула с тоской. Так бы бросила сейчас все и ушла в тот заманчи- вый город, в котором учится он. Там, наверное, очень хорошо t— тепло всегда и светло днем и но,чью! А в степи она так боится ночи. Ей часто кажется, что ночыо придет кто-То' большой, волосатый и унесет ее в непроглядную темноту, куда никогда не загля- дывает солнце. Почему она детом не согласилась и не ушла с ним. — «А куда пой- seirib 1 ?» Он говорил: «В городе негде жить -— иди на станцию». А на станции кому она нужна, кто пустит ее? Алма встрепенулась. Там работает Урумбасар. Он примет. Но взгляд ее тотчас же шдаик: где эта станция? И на что она похожа, — на аул?;'И onafa. перед ее закрытыми глазами прошел молодой казак, приехавший из города в таком ко- стюме, какого не видела степь. Алма думала об этом молодом казаке. Она не заметила как огонь, умирая, лег на землю. В казане упала пена. Из самой большой юрты вышла байбичи. Она назвала Алму лентяйкой и серди- то стукнула. Хозяип ворчит — есть просит, а она тут костер потушила. Байбичи бросила хворост на чуть заметные угольки и, щекой коснувшись земли, стала разду- вать огонь. Алма встала и пошла в степь собирать сухие прутики. • • Проходя мимо тех мест, где было намечено построить станции, укладочный горо- док оставлял но два товарных вагона. Возле дверей первого вагона, в который протянута проволока, подвешивали стан-