Сибирские огни, 1931, № 7-8

тали», — думал он. Вот и подпись его -— «Павловское жало». Улыбаясь, Дорофеев по- дал газету Сазанову: — Прочитай, дядя Микита, шибко интересно. Пока Никита читал большую корреспонденцию о станице, Дорофеев улыбался так радостно, как не улыбался за всю свою серую жизнь «обиженного природой» человека — Ты думаешь, кто это «Павловское жало». Это — я. Сазанов ласково похлопал секретаря по горбу: — Молодец! Теперь знаю за что их посадили. — Сазанов говорил торопливо. — Я сейчас, только проектик дорисую. Над Павловкой пронесся гром. Газетные листы зачитали до дыр. Через три дня приехал уполномоченный из города и начались перевыборы станич- ного совета, а еще три дня спустя Дорофеев писал первый протокол заседания нового состава. Решение совета он записал с особенной любовыо — крупными буквами и под- черкнул двумя волнистыми линиями: „Председателем единогласно избрали т. Сазанова". • • К новому зданию, построенному из алтайского пихтача, собралось несколько сот человек. На стене висел портрет Ленина, по углам простой рамы — красные лампочки. Опенкин поднялся на крыльцо, снял фуражку: — Митинг считаю открытым. Первым говорил Прошляков. Амир Мужанов, спотыкаясь на каждом слове, перево- дил речь на казанский язык. Казаки слушали, сменив головы на бок и проподняв уши малахаев. Н За стенами тяжело дышала машина. Урумбасар, приподымаясь на пальчиках, за- глядывал в окно, но ничего не мог разглядеть. Гудок заревел оглущающе. Строители во всю глотку кричали: «ура». Казаки, вздрогнув, надвинули треухи на головы и, улыбаясь, смотрели друг 1 на друга, словно хотели сказать: «Орет, как... В ушах звон». Урумбасар стоял, не шелохнувшись: ему казалось, что под ним дрогнула испуганная земля. — Ой, ой! Над головами сверкнула слабая молния: загорелись лампочки у портрета. Урумба- сар смотрел, не мигая; от удивления рот у него открылся. Вдруг он вспомнил, что та- кие же стеклянные штучки видел у гаража, столовой и складов; повернулся, окидывая взглядом всю площадку, занятую постройками. Везде сияли огни. Около крыльца вспыхнул шум. Урумбасар видел, как десятки рук подхватили Го- роха, вышедшего из помещения, и подбросили вверх, еще раз и еще. Встав на нош, Арефий Михайлович, улыбаясь, сказал громко: — А ну вас... Довольно. — Отталкивал руки, пытавшиеся снова схватить его.— Голова закружится. Отступая на крыльцо, он увидел Адрпанова. Семен Андреевич первый протянул руку: — Здравствуйте, здравствуйте. Искренне поздравляю. А мы нашу временную электростанцию еще не открыли. Не успел Горох ответить на приветствие, как Адрианов оживленно заговорил, буд- то встретил лучшего друга юности. — Это совершенно великолепно! Невиданное зрелище — в киргизской степи электростанция! Я думал сейчае: ведь этак можно удивить Европу. _—- Помню, отступали мы тут, — продолжал он, —- пески, знор, ночью — тем- нота. волки, безлюдье. Дикая степь. Арефий Михайлович посмотрел в глаза собеседника и мягко спросил : — Не вас ли мы колотили здесь? — И воскликнул. -— Эх и бой был! Адрианов ответил также спокойно: — Видимо, нас. Я не был военным. Отступал за разбитой армией, находясь под влиянием мещанских сказок о большевиках.