Сибирские огни, 1931, № 7-8

Илья Силиверстович, закусив правый ус, смотрел куда-то S угол двора. • • Старый колокол кашлянул два раза, но никто не слышал его: станица погрузилась в сладкий предутренний сон. Ошалело промчался по улице запоздавший где-то автомо- биль, — и опять все стихло. Возле тополей с земли встали четыре человека и подошли к окну сторожки. На всех — длинные и широкие халаты и казакские треухи. Один из них постучал ногтем по стеклу. •— Свои, паря, люди. Открой, Павел Митрич. Войдя в избу, он строго молвил: — Ключ от храма дай. Поживее, увалень. Сторож запустил руку в карман широких шаровар. — Чичас, Илья Силиверстович... — Качал головой. — С батюшкой-то, отцом Ми- хаилом, беда кака стряслась. Не дай бог никому крещеному. В тюрьму батюшку увезут И гостя батюшкиного вместе с ним зарестовали. Грубый голос Масалова теперь напоминал карканье ворона: — Скажешь кому о нас — живу не бывать. — Што ты, Илья Силиверстович. Я сам -— человек военный: край здешний за- воевывал. Да я, Илья Силиверстович, самолично генерала Колпаковского видел. Четверо прошли в алтарь. Голоса в темноте шелестели, как ветхие листы старой книги, перелистываемой ветром. — В карманы прячьте. А винтовки полами, паря, прикрывайте. У выхода они на мипутку задержались. Илья Силиверстович шепнул: — Плант такой: кикимора моя сдохла в среду, хоронили в четверг — могила све- жая. Тушу — в степь: волки разорвут . — Надежнее места не найти, — сказал Саврасов, — в могилу никто не полезет. До поры, до времени схороним там. Двое молча кивнули головами, — и все четверо тихими переулками направились к кладбищу. О • Услышав мужские голоса во дворе, Илья юркнул под старую яблоню и, опираясь локтями о землю, смотрел на крыльцо, с которого спускались люди с электрическими фонарями. Он заметил бурые кобуры наганов и синие суконные брюки. Долго лежал под яблоней и слышал как ушли люди на улицу, стукнув воротами. На рассвете Илья вышел за станицу и прямо полями пошел к горам. • • Дверь за Егоркиным захлопнулась и тотчас же заскрежетал замок, обхватывая петли. В углу кто-то пыхтел, как сонная корова. Егоркпн втянул воздух в ноздри: от человека пахло водкой. Егоркин наклонился и ощупал спящего. — Да тут, однако!, сам партейный секретарь? — Он улыбнулся, будто солнышко заглянуло в камеру: стало радостней. — Двоим-то меньше припаяют. Егоркпн встал на колени и потряс Епанчинцева за плечо: — Ермоха, очухайся. Слышь... • • В совете не было никого, кроме Сазанова, когда Дорофеев развернул последний номер газеты «Красная степь». Пробежал глазами по белому полю, задерживаясь на за- головках, как на межах. Он видел, что в этом номере помещены статьи о хлебозаготов- ках, сборе сельхозналога и о подготовке к уборке хлопка. Просмотрел все подзаголов- ки в отделе «Письма селькоров и аулкоров». — «О Павловке ничего не пишут. Что же это такое, почему газета молчит?» —- думал он. Вдруг руки секретаря дрогнули. До- рофеев впился глазами в жирный заговолок: «Павловка во власти кулаков». Схватил первые строчки, — и лицо его засияло. «Напечатали, такую большую статью напеча-