Сибирские огни, 1931, № 7-8

надеялся на себя, — и вдруг талая ошибка. И как он, старый инженер, лог допустить, ее? ЭтО| же несмываемый позор. Теперь нельзя встретиться с друзьями — засмеют. Минуты казались такими же тяжелыми, как в старину в пытошных башнях. Пытка только началась. Самое страшное — впереди. В одну из ближайших ночей со стоном приоткроется дверь, пропуская зловещий ствол нагана; стуча сапогами, войдет человек и скажет железны* голосом: «Инженер. Адрианов, вы арестованы. Прошу следовать за мной». Часы в кармане тикали громко, Адриамову казалось, что кто-то молотком стучит по груди. Он дрожащей рукой выдерпул часы и бросил на стол. Два раза прошел по комнате и, остановившись посредине ее, безнадежно махнул рукой. — Лучше подвал ГНУ, чем работа. — В глазах его трепетал ужас безысходно- сти. — Не могу я оставаться здесь, как у позорного столба. Он подбежал к столу и схватил бумагу, как голодный человек хватает корку хле- ба. Перо в руке его вздрагивало и рассыпало по белому полю мелкие брызги фиолето- вых чернил. Исписанный лист он тряхнул перед своими глазами, как судья приговор, и бумага, сгибаясь, хрустнула. Два раза прочитал написанное, с болью крякнул и разор- вал бумагу. Не мигая, смотрел на стол и чуть заметно качал головой. —• «Разве могу я сейчас просить об увольнении. Это было истолковано, как попытка замести какие- то следы. Обо мне сказали бы: «Ловите вредителя!». На стене висела карта Азии. Блуждающий взгляд Семена Андреевича задержался на ней. — Один исход: за границу. _ Рука его, коснувшаяся карты, вздрагивала, точно рука пьяницы. — Пересечь горы, пустыни. Добраться до Шанхая, а оттуда — в Америку. Вспомнились письма брата, которые он писал уже из САСШ. «Почему я тогда не- ответил ему, что приеду?» — думал, глядя на. карту. — «Что удерживало меня здесь?» — В глазах его было недоумение. Оп не мог ответить на вопрос, не раз встававший перед ним. Быстро оделся и попросил заседлать коня. До вечера кружил по горам и холмам, но нигде не встретил ни одного казака. Путь к границе ему был неизвестен, одному не пробраться за рубеж — проводник необходим. Черные круги, свидетельствовавшие о том, что тут когда-то стояло жилище, на- поминали о первых днях работы в этой степи. Полузакрыв глаза, он видел перед собою светловолосую девушку. Не здесь-ли встретил ее. Горох? — Да, ее... Это непременно она. Вздохнул тяжело. Если сейчас он, инженер Адрианов, уйдет за границу, то, -— кто знает, — сможет ли он когда-либо вернуться в степи, где быть может вот эта струйка ветра шевелит волосы его дочери? Никогда не увпдит он Надю, которую так любил, ничем не загладит своей вины перед ней. , •Конь часто спотыкался. Казаки говорят, что лошадь спотыкается о счастье. Найдет ли счастье инженер Адрианов, войдет ли в светлые дни? Сухие губы шептали: — Найти ее, обязательно найти. — Утомленными глазами окинул степь. — А в которую сторону ехать? — Неизвестно. Это совершенно гнусно... Он с остервенением ударил коня каблуками и, сам не замечая того, поехал назад к своему участку. Осенью придут на зимовку казаки. Он об'едет все ближайшие аулы и найдет свет- ловолосую девушку, о которой говорил Горох. Домой вернулся в полночь. Разбудив повара, позвал его к себе. — В чемодане вино. Накрой стол. — Стукнул кулаком по своему коленку. — Гульнем на славу. Совершенно исключительно! Наливал один стакан за другим. { — Пей. — Кричал повару, развалившись на стуле. — Пей за будущую радость. А потом, уронив голову на грудь, вздыхал: