Сибирские огни, 1931, № 7-8

керка, похожая на игрушечную тыкву. Никогда такой табакерки не было у него. Дос- тал ее и долго рассматривал на ладони, будто драгоценность. Желтая табакерка, кра- шеная. Положил за щеки по щепотке табаку. По лицу его прокатилась улыбка, словно легкие круги по озеру. Он, Урумбасар, положил табакерку в карман черных штанов. А два месяца тому назад он не мог сделать этого: в то время бегал, как маль- чишка, сверкая голыми коленками. Теперь Аила хвалит его: у нее новое платье — ред- кое для нее событие. Два дня тому назад принес ей красную гребенку, какие носят русские девки. Долго рассматривала Аила гребенку, потом голову чесать начала: сказа- ла сухо: «Плохо, вшей не схватывает». И сам он, Урумбасар, будто другим стал: вот сейчас начеркает на песке разные крючки и прочитает: темир-жол. А раньше только •байские сынки умели читать. Алдиаров сожалеюще качнул головой. — Кумыса нет. Худо жить без кумыса. Тогда подошел к нему артельный староста: — В контору кличут. Урумбасар бросил на старосту ошеломленный взгляд. Шел, лениво задевая ногой ла ногу, часто останавливал «я: кто знает, что они там против него замышляют. Арефий Михайлович встретил его приветливой улыбкой. — Садись, друг ситцевый, — по плечу похлопал. — В степь поедешь? По ау- лам. Людей к нам собирать. Урумбасар замер. Минуту он, не мигая, смотрел на инженера, будто ушам своим не верил. Убедившись, что Горох не шутит, Алдиаров качнул головой. В глазах его закружились хороводы огоньков. — Коня дашь? Хорошего? — Дам. -— Горох набил трубку и задымил. — Одень новый малахай, сапоги. Халат тебе шелковый дам. Всем говори. Урумбасар нагим был, смотрите, что он на дороге заработал. В армию строителей требовалось пополнение — 3700 человек. На работу прини- мали даже не обладающих мастерством — лишь бы могли копать землю. Управление рассылало телеграммы во все концы республики, но в ответ получало: «Требуемой вами рабочей силы у нас на учете не значится». И было предложено: вербовать на месте. — Сто человек приведешь на работу — подарок получишь, — говорил Горох Урумбасар часто кивал головой — все, дескать, понятно для него. Он думал о том, что карманы казаков, бросивших работу на дороге, опустели и теперь многие из кочевников согласятся вернуться. — Рассказывай всем: Медведкова расстреляли. — Горох положил руку на плечо казака. — Ну, лети, как тогда... Вечерело. По степи мчался всадник. Казалось, лошадь его не касается земли но- гами, а летит низко-низко. Урумбасар высоко взмахивал руками и громко гикал, как тогда с пакетом, к которому было пришито перо беркута. О • Комиссия уехала в полдень. Адрианов, проводив инженеров, закрылся в своей квартире. Около часа он ходил из угла в угол, нервно размахивая левой рукой. Правая рука его была засунута в карман, где лежал браунинг. Он видел, что пришло время для пересмотра своего отношения ко всему окружающему, но в голове его было пусто. В этот день перед ним открылся глубочайший овраг, который нельзя обойти, а можно лишь перепрыгнуть. Семен Андреевич скрипел зубами. Он чувствовал себя облеванным. Погибший че- ловек! Никто теперь не будет относиться к нему с уважением. Авторитет специалиста Адрианова мгновенно растаял. Рабочие будут пальцами показывать и ехидно замечать: «Вон наш горе-инженер». Имя его по всем собраниям пронееут с позором. Об этом протрубят во всех газетах. Его могут поставить в один ряд с вредителями. А ведь у него не было злого умысла. Он, столько лет отдавший строительству железных дорог.