Сибирские огни, 1931, № 7-8

Человек в огне крутился, как клубок, и что-то дико кричал. Не раз он пытался ветать, но силы покинули его. Мужики бегали с ведрами и лили воду туда, где лежал Антипов. Огонь на мгно- вение отступал и снова, казалось с большой силой, бросался на него. — Пожарных сюда, пожарных. Человек горит, — кричали из двора. — Спасай- те человека. Струи воды направили на ту часть дома, где лежал Родион. Но в это время рух нул потолок. Дикий визг заглушал треск пылающих в огне построек. Родиона стягами и баграми вытащили из пламени. Он походил на огромную голо- вешку. Грудь его вздымалась высоко. Кто-то привел запряженную в телегу лошадь и пострадавшего тотчас же отправили в больницу новостройки. Стафей прошел в дальний угол сада и упал на мокрую от обильной росы траву. Он до боли в челюстях стиснул зубы и крепко закрыл глаза, сдерживая слезы. Ему казалось, что он потерял последнюю рубашку и вместе с ней способность трудиться. Какая-то страшная сила оторвала его от земли и закинула на холодную скалу, — по- пробуй проживи на ней. — Что делать? Что мне делать? — Ответа на этот вопрос он так и не нашел. Голова его раскалывалась от боли. Ясно слышал как кричали в саду люди, — они зва- ли его, но он не поднял головы и не отозвался. Поздно ночью, бродя по саду, Василиса Сидоровна остановилась около мужа. Она встала на колени и осторожно коснулась пальцами era плеча, будто'боялась, что обна- ружит холодное тело. — Сташа! Сташенька! — шопотом позвала его. —Встань, простудишься. Стафей Тимофеевич медленно поднялся, точно, тяжело больной, и сел. Василиса Сидоровна положила голову на его плечо и заплакала: — Да какие мы с тобой разнесчастные... Антипов резко выпрямился, будто неожиданно хлестнули его плетью: — Перестань. Ничего не вернешь теперь. На рассвете он обошел двор с дымящимися головешками и направился за стани- цу. Жена ни на шаг не отставала от него, но он делал вид, что не замечает ее. — Как теперь будем? — боязливым голосом спросила она. — Новую избенку собирать? Стафей долго 'молчал, а потом только рукой махнул да горько крякнул. Он знает как тяжело строить новую избенку и все, что необходимо для хлебороба. Теперь не поднять ему этой тяжести. Да и зачем он будет надрываться понапрасно? Он работал на этой земле и Днями, и ночами, не зная отдыха, а из нужды выбиться не мог. С особенной яркостью вспомнились слова, сказанные когда-то Фролку: «На нашей тугой земле в одиночку честным трудом домашность не поставишь». Человек, шедший впереди их, тихо ругался и ворчал: — Ну и дурной, ну и дурной. А я думал: вот, мол, военный человек. Надеялся. Василиса легонько ткнула мужа локтем в бок. — Плюха кодопузый идет. Стафей молча шел вперед, словно не слышал голоса жены. «В коммуну разве зайти?» — думал он. — «Примут-ли голых-то? Станут гово- рить: «беда к нам загнала». Выйдя за станицу, он прибавил шагу. Жена еле поспевала за ним. — Видно больше я не хлебороб. Эх! — Махнул рукой. — К одному берегу. • • — Сии, моя холошая. Сколо папа плидет, иглушки тебе плинесет. — Ре^а хло- потала около малюсенькой кроватки с куклой. Дарья Афанасьевна, хлопнув дверью, влетела в юрту и упала на кровать. Рева озабоченно посмотрела на мать, —- так знакомы и так неприятны мамины слезы, — и