Сибирские огни, 1931, № 7-8

небрежителыю кивали в сторону кривобоких пригончиков и дырявых закут, — из пуш- ки только разок нальнуть, Чтобы вида не портили... Как. сговорился с ними рабочий, никогда не «нюхавший» деревни, в далеко не- легкой задаче выправления колхозного хозяйства—неизвестно. Об этом тов. Андрюхин предпочитает молчать, но результата — хорошие показатели. — Еремеевцы молодцы! — говорят все. —- С такими колхозами, как Еремеевский, работать можно, —- • хвалит тов. Корчемный. — Цо организации труда им но уступит Шаховский колхоз, но в остальном — лучшие показатели за Еремсевкой. С окончанием /посевной чувствуется передышка и директор решает посмотреть хозяйство наиболее «друясного колхоза». Едем в Еремеевку. Машина бежит навстречу только что встающему солнцу. Воздух по утреннему прозрачен, дали огромны. — Живешь в полях и не видишь их, — сознается Корчемный. По пути часто попадают приютившиеся у лесков разваливающиеся хутора — па- мятники столыпинской системы отрубов. Хутора оставили хозяева, влившиеся в кол- хозы, на собственных плечах испытавшие всю прелесть дробления орудий производства и земли на микроскопические хозяйства. — А ведь это, — Андрюхин, —• вглядывается директор в приближающийся па- встречу зеленый тарантас. — К тебе в гости! — кричит он останавливая машину. — Гостям всегда рады, — приветствует голубоглазый с пухлыми губами, очень молодой на вид Андрюхин. Он пересаживается к нам. Едем Еремсевкой, хаты которой прячутся в березовом леске, отчего деревня в 256 хозяйств и с 1347 едоками в них не кажется большой. По мальчишески шагая прямо через низенькие плетни, хорошо знакомыми тро- пинками сокращая путь, Андрюхин повел показывать колхозное хозяйство. В пекарне с какой-то особенной печыо, сконструированной местным мастером. Корчемный задержался: — Ты себе обязательно такую склади,, — советовал Андрюхин,'— хороша! — У нас изобретателей непочатый угол: строители, механики, художники, все свои и все самоучки. Кстати, идем на постройку. Там у меня тоже свой доморощенный заправляет. Огородом мимо леска прошли на строительство. На месте будущего огромного свинарника, расчитаниого на 208 голов, стучали плотники, заготовляя форму для са- манных стен. Между ними, с рулеткой и планом — человек с выцветшими от солнца волосами. Он охотно об'яснил подробности постройки, часто заглядывая в лица собесед- ников. Понимают ли они его? Так ли у него все выходит как нужно,... Чувствовалось за его словами нечто большее, чем простое об'ясноние. Человек не просто работал. Он творил и показывал сейчас посторонним людям самое ценное — свою силу и уменье в этом творчестве. С постройки свинарника он потащил нас смотреть на скотный двор с карантином, отдельными помещениями для молодняка и стельных коров. Показал место' будущего овчарника. Отсюда прошли прямо к стойлам быков — производителей. — В двух войнах был, под огнем несчетно ранен, а так не путался, как в прош- лый раз, -— крутит головой густобородый дядька. Вывел их под дождь, привязал, хай, думаю, тообмоет... Как они заскандалят, стол- бы ходуном ходили! Скликал народ, кое-как увели на место... Он поглаживает рукой лоснящиеся шеи бугаев и улыбается. — Стадо в ноле сейчас, — говорит Андрюхин. — Идем на маслозавод. В низком, саманном помещении — прохладно. В углу бочеики экспортного наела, обернутого в пергамент. — Семь, восемь нудов в сутки, — не без гордости замечает Андрюхин. Корчемный смотрел: в пекарне только что вынутые из печи хлебы румянились коркой. Семьи белорозовых поросят всех возрастов: от недельных до двухмесячных.