Сибирские огни, 1931, № 5

Тогда хочет крикнуть громко Исаак: «Иван! Лошадей!», а выходит у него как бы хриплое замирание в горле. — А ну, товарищ, подтяни !—и все кричат, не узнавая продрогших своих голо- сов. Лошади звенят ботолами, тяжелая сильная вода путается в ногах, и впереди, на том берегу, горит жаркий желанный огонь. — Я, папка, враз услыхал—ты рев ревишь. А дядя Иван—спит, не слышит. —- Богатырский мой сон,—гниловато усмехается Иван Павлов,—меня однеж товарищ кликал, так дал четыре выстрела, потом в ствол затрубил—я все не мог про- будиться. Вокруг костра дымятся портянки, рубахи, штаны. — Ой! А мы ведь маралов видели! Четверо! Как иной берег переехали, с пол- версты не отошли, глядим через Крол, а там стоит марал. Так вот !—Гонька выгнул грудь, откинул головенку и р у ки вверх поднял: заломил рога. — Мы и остановились. Смотрим—еще два лежат, потом и четвертый из куста выходит. И все на нас глядят. Ну и чудно! Кра-асивые такие, будто из сера в красное. — Ну вот, сынок, и маралов поглядел. — Тебе бы, папка, на солонцы даве сходить: они верно, там вечер были. — Поспеем, сынок, и за маралами. Вот какова порода этого камня Л. Г.? Я на тем берегу поднял. Каждый вечер все события дня просеиваются еще раз через умную Исаакову го- лову—одни он отмечает шуточкой, другие проворачивает практичным своим рычажком и долго о них расспрашивает: — Любопытен этот бадан. Вы говорите, сушить его придется под навесами? Так и я думаю. Устроить. .. Гоня дремлет у востра. Иван Павлов усиленно пьет чай. — Я думаю, американцы свои плантации тоже из диких сортов разводили. Мо- жет будет бадан, или ревенный корень рость лучше, если отвесть им подходящее горное место? Ослобонить ото мха. Тихо в березниве на берегу Притчина ручья. Сеется дождь. Горит востер. Спят. К вечеру на другой день мы подходили в Выезжему Логу. Лошадь под черным вьювом подняла голову, заржала. Ей отвликнулись голоса со всей посвотины. Подска- вал годовалый жеребенов и пошел следом. Подошли белые и варие вони и гуськом то- же потянулись вслед. Снизу из-под горы, послышался оглашенный собачий лай, пахнуло парным мо- локом. К длинной веренице лошадей за нами прибавилось несколько черных и пегих, на длинных ногах, поросят. Две, три осанистые коровы, мотнув головой, неспешно дви- нулись за поросятами. Распахнулись зеленые ворота горы: закатное солнце поватилось по новым тесо- вым врышам. Зазвенели у влюча ведра. Пе[>ел, нами лежал Выезжий Лог. Через год на Мане шли первые, еще небольшие разработки точильных сланцев и Негнетсвого вварца. Кроме того наши образцы Сойвовских сланцев вызвали интерес, вав возможный вровельный материал. В Мансвих верховьях работали две геолого- разведочные партии. Первые ударные бригады сплавщивов вели в устью тысячи бревен. Шел первый большой сплав третьего года пятилетки. Мана начинала работать по-иному.