Сибирские огни, 1931, № 5

— Поди они нас не видят,—погрустнел он .—А вон—Епиша-гора! Епиша—го- ленький, лесу на нем нет вверху. Казалось, Аргыджек стоял в центре зеленых и синих волнующихся гребней. Они плескались до самого горизонта, то выступая четко и ясно, то заволакиваясь легкой мутью, будто кругом дымное и холмистое стлалось море. Проследив маральи следы до края каменной осыпи. Исаак вышел на вершину. Оь рассматривал горы, как добрых друзей, давненько не виденных. С сожалением у ка- зывал новые гари, которых не было в прошлом году, вел по невидимым тропинкам, следил за извивами ключей и речек. — На дальних Белогорьях маловато снега в этом году,—указывал он ,—а вот Кутурчин еще в белой шапке. Вон в том ложке начинается Салбея, а вот там—третья вершина Кувая. Перед ним была правильная карта, где был нанесен и отмечен каждый «неиму- щий ключик». На ближних горах любопытно было следить, как взбегали по влажным логам осина, ель, пихта в темный пояс кедровника. Каменные люди на Кутурчине, согнувшись, шли по вершине, как тысячи лет тому назад. Работы на вершине было много. Широкая длинная жила жирного кварца пере- секала ее. В ней гнездились ржавые гнезда разрушенных пиритов и зеленые, бархат- ные скопления медистых руд. Кое-где она была из'едена, как слоновая кость тончай- шей китайской резьбой. Пока брали образцы, Исаак выкапывал длинные рыжие корни ревеня—хотел устроить ревенную плантацию в Выезжем Логу. Когда далеко за полдень шагнуло солнце, усмотрел Исаак на небе маленькие легкие облачка. — Эх, мюлодит небушко,—ласково усмехнулся он вверх,—денек проживем, а там, поди, наплывут тучи. Потом мы стали спускаться на другую сторону Аргыджека по крутым осыпям, к зеленым ложкам, где буйно росла черемша. На вершине легкий ветерок ударился об острые края камней, мутная синь легла на далекие грани гор, и на Кутурчине на- хмурились каменные люди. 15. У Исаак Егорычева ключика сырой и теплый стал ветер. Толпились в изобилии мошки и комары около подгнившей избенки, костер при- ник под недавним мелким дождем. — Я думаю, обрадуются наши. Сварят нам сейчас чебурдак,—приговаривал на ходу Исаак. — А что это? — А это татарское название. Самая их лакомая пища из всех жирных преиму- ществ мяса. Исаак говорил веселым голосом и вдруг запнулся. — Куда-то Иван Павлов славировал. Вот те и угощенье! Иван Павлов хмурый вышел из избы, своепряденые его штаны были мокры вы- ше колен. — Кони ушли. Едва догнал. По за Кролом путались. Их Миколай повел. — А чего ж у тебя костер погас? Чего чай не кипятишь? — Кому его чай? Думал не придете. — А вы сами-то ели чего? — Сухарей пожевали—и все, ее баре! — Вот те и становщики! У воды, у огня—сухой сухарь жуют. Исаак захлопотал у костра: — Эх, ну ! Шли-прошли волокитнички! Шагай, Гоня, за водой! Сибирские огни 6 А.