Сибирские огни, 1931, № 5

— Дмитрий Евгеньич, лед откалывать завтра или когда? Но большинство тянется к столу начальника дистанции. — Я же им выдал овса на пять дней. С'есть они его с'ели, а работать не рабо- тали. Не можем мы овсом разбрасываться... В двери вваливается целая делегация. Насчет договора с промсоюзом. Давайте подпишем! — Да к ак я буду подписывать, когда ваша артель не оформлена? — Почему не оформлена? — Сдали старые артельщики инструменты? Отчитались в авансах? — Промооюз за все отвечает! Делегацию оттесняют десятииюи: — У меня для семейных карточек нехватило! — Александр Сергеич, кого завтра за сеном посылать? — Позвоните в Сад-город, чтобы с кирпичом пошевелились! Так проходит час, второй, третий. 'Около двенадцати ночи открывается очередное ежедневное, вернее — еженочное, техническое совещание. Докладывает один из инженеров. Выступают все присутствующие. Разбирают каж- дую деталь. Задают десятки вопросов. Примеривают, прикидывают, подсчитывают... Резюмирует обычно старший по стажу инженер Ермохин. И только часам к двум контора пустеет. У стола начальника дистанции появля- ется делопроизводитель со списками на продовольственные карточки. Их сегодня же ночью повезут в Сад-город. — Сколько получилось? — Тысяча пятьсот восемнадцать человек. — Откуда? В прошлую декаду было кажется тысяча восемьсот пятьдесят восемь? — Точно так. — Значит, в эту должно быть еще больше, а у вас чуть не на триста человек меньше. — А я почем знаю, Александр Сергеич? Десятники дают сведения, не я же. .. — Да когда вы принимаете сведения, вы смотрите на них или нет? — Когда же мне, Александр Сергеич? Не успеваю. —• Кто же виноват? Почему не просили во время человека? — Я даже не ужинал сегодня, Александр Сергеич. Работаю — работаю целыми днями. — Да понимаете вы, что нехватает трехсот карточек. Это значит, триста чело- век могут завтра же уйти с работы. Надо же об этом думать! — Вы всегда на меня нападаете, Александр Сергеич... Делопроизводитель строит плаксивое лицо, отходит к печке, поворачивается спи- ной к столу и начинает скорбно покачиваться на длинных ногах, как старый, позеле- невший от сырости, маятник. — Ну, давайте будем считать! Сколько народу в артели Кутарева? Кончается тем, что Александр Сергеевич гонит делопроизводителя домой, придви- гает поближе списки и принимается за вычисление сам. Брякнули костяшками счеты. На улице давно уже тихо. Буран угомонился. Плоская луна медленно скатывается в тайгу по ступенькам разорванных в клочья туч. Освещены только окна конторы и комнаты для приезжающих. По и там уже укладываются спать. Тов. Веретенов делает последние замечания завхозу и торопливо ныряет под одеяло. Ему завтра в ночное дежурство. На ногах остается один Александр Сергеевич. И то уже не надолго. Часов в семь утра сторожиха разбудила его за столом; у него нехватило сил дойти до квартиры. Вода и люди С утра на плотине бодрящий несмолкаемый гул. Бурлит Кондома, бурлит работа. Сотни двуколок опрокидывают камень, песок, солому. Хлопает в тюфяках вода.