Сибирские огни, 1931, № 5

удара произошел выстрел. Пуля пронизала левый рукав моей шинели. Партизан резко остановился, лицо его (вспыхнуло. — Не ковырнула? — образованно крикнул он, увидев, что я невредим. — Ну, теперь нет ни одного патрона, — не выстрелит, — сконфуженно про- бормотал он, снова принимаясь за работу. Когда я выскочил на дорогу, кругом запели пули. Мишка, верный своим привыч- кам, круто прыгнул за сосну и остановился. Я опять едва не вылетел из седла. До- скакав до монастыря, я увязался с седьмым полком и вернулся обратно. К вечеру артиллерийский огонь утих. В два часа ночи Барнаульская коммунистическая орга- низация сообщила нам, что белые освободили город. Утром, вслед за 7 полком, наш полк вошел в Барнаул. Мы распевали песню, сложенную товарищем Дубровиным: Близ села Солоновки и Убиенной Среди космолинских боров Есть место, облитое кровью Героев, лихих молодцов... • • На Сенной площади выстроились колонны рабочих. Многие подбегали, чтобы обнять и поцеловать партизана. Трое изможденных мужчин вцепились в поводья моей лошади и, один за другим, пришбали меня, целуя в лоб, в щеки, в уши. Я был так взволнован, что ничего не понимал. Наконец, освободившись от об'ятий, я огляделся. Люди, обнимавшие меня, были политзаключенные — шемонаевцы. Я спрыгнул с лошади и бросился к ним, радостно бормоча: — Товарищ Смирнов! Товарищ Копырин! Как хорошо, что вы остались в живых! Я пошел с ними впереди полка. Утром в Барнаул прибыли части регулярной Красной — пятой — армии.