Сибирские огни, 1931, № 5

Огладив собак, Амоска в перегонки с Тузиком пустился по дорожке в ключ, где слышались голоса ребят. Дед Наум вернулся, когда молодые артельщики уже сидели с ложками в ру ках. Лицо председателя было торжественно и строго. — Первый выход не на прибыток, а на испыток — ребятушки. Перво-на-перво осмотреться, пораскинуть умишком, где, што и к а к . В промысле спешка — што без глаз слежка, — себе досадишь и зверю навредишь. При об'яснениях дед Наум сохранял спокойную строгость. — Боже вас упаси в соболинах угодьях зря стрелять, не к месту костер разжечь. Не дай господи песню запеть, али друг с дружкой громко заговорить. Белка и та шуму не любит, а соболь — маханет, и с собакой не всегда догонишь. Тайгой иди и под ноги, и по сторонам, и на лесину гляди. В тайге если удал, да смел, — ты иво с'ел, а чу ть прозевал, — или воду хлебал, или сам на зубы попал. Наум Сысоич говорил пословицами и древними охотничьими изречениями, — унаследованными им от дедов и прадедов. Собак вели на сворках. На широком Шумихинс ком увале остановились... Дед показал на желтевшее внизу, на поляне, величиною с ша п к у , оставленное становище. Кругом громоздились горы, густо упосшие оливково-темным лесом. — Примечайте, где стойбище. Это вот, полдняк, это сивер, а избушка наша прямехенько на запад. Напротив стана, на восток, в вершине этого хребта, — белок шумишка. Наум Сысоич повернулся и рукой указал на у к у т а н ный г устыми облаками, боль- ше чем на половину, вздыбившейся горно-лесной массив. — До белка верст восемь, а то и весь десяток наберется. Там соболь. Сызредка ссболь с камней и кедрача спускается в пихтач. Годами убивали зверей на этом увале. Случалось убивать и у избушки. Все зависит от кормов. Много « г ну са»* на белке — зверь не спускается в низину. Мало — рыщет повсюду. Теперь пойдем, ребятушки, обследствуем увал. Бельченку, колончиш- горностаишка, где хорчишка попримечаем. Разобьем ухожья на участки, наметим, где рубить кулемы, где к ап к ан ч и ки ставить, а где с пужьем следить белку. — Помните-же, — тайгой иди и под ноги, и по сторонам, и на лесину гляди. Промысловая грамота и сложна и проста. Для преодоления таежных трудностей, порою вовсе не н у жно изворотливого ума, а лишь врожденное чутье, унаследованное от наших предков и острый глаз. Неповоротливый, «туговатый на голову» Вавилка — в лесу, к ак у себя дома. Двенадцатилетний, остроглазый Амоска порвый научился отыскивать в густом лапнике пихтача беличьи гнезда, — «гайно». Дед Наум не смог бы об'яснить словами к ак узнать жилое «гайно», или же оно давно оставлено. Но Амоска у же к вечеру пер- вого дня без ошибки отличал свежую «поедь»** от старой. Старший брат Амоски — Терька усваивал охотничью грамоту труднее. Зотик так же, к ак и Вавилка, до многого доходил «самоуком» и уверенно разбирал- ся в «таежной кни г е». Митя напрягал зрение, слух, старался запоминать всесказанное дедом. Но стоило ему самому столкнуться с чем нибудь самостоятельно и он терялся. Ему уже начало казаться, что он никогда не одолеет этой премудрости, не смотря даже на такого учи- теля, к ак дед Наум. Бельченка иадоржится ровненько. Можно не опасаться, что скоро укотится: за- пас сделала большой, лето было грибное. Пихтовую шиш к у не обило бурей, черемуха была рясной. Горностай будет у нижних кромок увалов: г нус скатился в мелкий к у - старник. Соболь спустился в речки и на увалы, будет и на пих тачах: где гнус и бел- ка, там и соболь... С кру тиков же, и из кедровников белка выкочует скоро: орех там * Гнус—лесная мышь. ** Шелуха кедровых и пихтовых шишек.