Сибирские огни, 1931, № 5

В голосе Феклисты прозвучало материнское участие. Умываясь, поразился, помимо боли, .разлившейся в пояснице и плечах, не может по-настоящему согнуть ладоней и вода с них скатывается, недонесенная до лица. — От топорища это... Полные пригоршни сизо-багровых мозолей, местами с лопнувшей кожей царапали лицо. За завтраком он неловко держал распухшими пальцами ложку и расплескивал щи по скатерти. — Зато на работе от других не отставал, — утешался Митя. Феклиста заметила перемену. — Заскорубли ладошки-те... В покос у меня тоже пухнут перву неделю. Моль- чи- ка, я вот мазью тебе их змажу. Феклиста принесла из погреба ложку сметаны и кусок золотистого коровьего масла. — Теперь ложечку деготьку парового и руки, как пух доспеются... Митя покорно подставил ей руки и она втерла ему холодную пахучую мазь в за- твердевшие ладони. — Городской ситец не доржит, рвется, холстину просит, — глядя на лопнувшие мозоли Мити, засмеялась она. — А дедка с Зотиком хайрузовать чем свет убрались. Гляди, дак уж быть долж- ны. Митя недоумевал, как это после двухнедельной работы в лесу, в первый день отдыха, — можно отправиться на рыбалку. Но скрывая свое удивление, сказал: — Меня-то чего-же не разбудили, я бы пошел... Первый урок — Через неделю Митя записал в дневник: «Коллектив уже по самой его природе, на каждом шагу несет иовое. Коллектив изменяет, целиком и полностью, не только быт его членов, начиная от манеры ра- ботать и отдыхать. Собакам мы устроили просторную конуру. Строить конуру, а также и кормить собак не «покусошно» — придумал самый младший член артели, деенадцатилетний Амос Фотич, за что и получил звание «почетного собачея». Амоска с радостью при- нял шефство над артельными собаками. Перемена подстилки, организационное кормле- ние — его дело. Амоска горд сознанием нужности коллективу. В коллективе повышается не только производительность труда, но растет и пред- приимчивость и какая-то особенная жажда строить и делать, культурней. Это я про- верил не только на себе и Амоске, но и на дедушке Науме, на Зотике и на остальных членах артели. Хорошо пахнут новые, еще не прокопченные стены нашего общежития. Имен- но — общежития, а не избушки. Хорошо раскинулись на новых нарах и спят члены артели. .Надо ложиться и мне. Завтра, организованными рядами на промысел. Сердце радостно замирает. Что-то будет? Дежурный кашевар Вавилка приготовил завтрак и разбудил артельщиков. Наума Сысоича в общежитии не было. Ребята быстро разбирали портянки, наде- вали обутки и в перегонки побежали в ключ умываться. Под ногами хрустел и ло- мался обсахаренный инием сухобыльник. В предрассветной мгле заросшего пихтачем оврага взблескивал и звенел кипевшими струйками говорливый ключ. Не пошел умы- ваться с ребятами только Амоска. — У них вся забот, а шот о себ,е а у меня собаик на рука. х Амоска открыл дверь конуры. Навстречу ему выскочил Тузик и еще на пороге сладко потянулся сначала на передних, а потом на задних ногах. — Ну, разминайсь, разминайсь, собаченьки. Седни на работу.