Сибирские огни, 1931, № 4

порох и сухари. Ведь пропотеешь иной раз подходяще. А это главное для промысла, когда капканы несешь. Его ведь людским духом не тронь! А то обегать его зверь станет. Не хуже соболя. Тот всякую ловушку приметит, мясо, пли там что, выкрадет, а сам на то место па- костит. Умница-зверь! Того приходится обметами охаживать; следишь за ним, где он лег, кругом и обметываешь сетыо. Сеть—аршин семьдесят, и вся бубенчиком уве- шена. Л (Вот и слушаешь, как он побежит. Добежит до сети, ткнется носом, да с испугу и прыгнет в сеть. Видишь, перепрыгнуть думает и вверх берет. Тут сразу бежишь и тискаешь его, и опутываешь. — А много ли соболей добываете?—спрашиваю я Исаака. — А вот считай. Семеро нас, партия наша, добыли этой зимой в Белогорьи сорок девять соболей. По семь штук на брата. Самого первого соболя из них—три. Сорок шесть в Охотсоюз пошли, а три—кружным путем. Ну за три то цену взяли настоя- щую. Теперь соболя много мене, но ничего, промышлять можно. Знать надо промысел. И продать надо умеючи. У нас надо держать ухо востро, а то цены на мех в кооперативе спустят, а товар заиграет. Это надо брать конешно в отношении мехов. Хорошего соболя нашему кооперативу купить не по силам, он его и подвоет: будто категория ему ниже. Вот и выходит, что я тут потерю носу. Хороший соболь— эю счастье, фарт! И цена ему должна быть фартовая—сколь спрошу! Приходится са- мому в город итти, там выгодней отдашь. Мы часто слышали, что хорошие меха редко, или почти никогда, не проходят через местные кооперативы. Их охотник везет в город, и там они текут через част- ные руки. — Вот у нас каж;ный говорит—ч<не хозяин Исаак, землю не пашет. Вольная ему жрзнь». Какая же вольная? Я в работе всегда. Как лодку выдолбить кажному надо, или починить что—все я. Я для них самый мастеровой человек, а надела мне давать не хотят. Мы то старее их на месте живем; они после пришли. Из наших рук весь промы- сел поняли. А как напромышляешь, да получишь цену за соболя—опять неладно. Они фарту своего не понимают, все продешевят. Голос Иеаака выражает презрение: — Им маслом на базаре торговать, а не соболя ценить. Вспомнив, как ловко Исаак подвел себе плату до трех рублей, я понимаю, что он своего не упустит и не продешевит. Для сельского общества Исаак стоит где то на грани ловкого добытчика и хитрого торгаша. По улице мчится румяный Гонька и кричит: — Приплыли, тятя! Приплыли! Исаак легко откладывает крошни. встает и идет через избу, мелькая в солнеч- ной пыли блестящей рыжеватой своей головой, подстриженной в кружок. Он нахло- бучивает круглую войлочную шляпу и с видимым простодушием говорит: — Ох, дороги ныне лодки стали. Сладимся ли? Ну да уж поторгуемся. А я знаю, что торговаться Исаак будет только для вида, ему совсем не рука спускать цену на лодки, которые он сам же поставляет половина села. Это ловкий, вертлявый, умный и чрезвычайно хитрый зверек ходит вокруг капкана и сообража- ет—как бы оттуда и мясо выкрасть, да еще туда и накостить. 11 Иван Павлов, партизан, на вопрос об оплате его дня отвечает уклончиво. Он, конечно, не хочет и думать, что председатель с секретарем определили циф- ру один рубль шестьдесят копеек окончательно. Они совершенно не учли, что Иван Павлов, как член машинного товарищества и обладатель двух коней гораздо больше заработает, если поедет за товаром для кооператива. А опять же, как сознательный гражданин, он и должен стремиться заработать