Сибирские огни, 1931, № 4

Когда дверь закрылась, павловцы заговорили громко, казалось, налетел поры- вистый ветер и сейчас вое сметет со своего нуни. — Председатель же отписывал, что дорогу не надо... — За Егоркина надо, ребята, держаться крепче... •— Всем в один голос сказать: не принимам. — А что он вам, совкоз, помешает? Польза будет от него. — Знамо будет... — Замолчи, желторотый. Мал еще, чтобы старых казаков учить. — Давай тебе ногу отрубим — будет польза? Какой я буду хлебороб, ежели мне ноги отрежут, без земли оставят? Шум выплеснулся на улицу и покатился по станице. • • Кварталы в станице Павловской прямоугольные и похожие один на другой, как пряники, они опоясаны зелеными стенами тополей. Между аллеями текли арыки, — и деревья росли буйно. Тополи посажены так густо, что между ними с трудом про- скользнет человек. Улица освещена луной, но под деревьями темно. Густым частоколом легли тени на дорогу. Тень человека прячется за частоколом. Не узнать, кто идет воз- ле тополей. Человеческие тени плывут по улицам и скрываются за плотными ворота- ми с козлиными рогами на схлупне. Илья Силиверстович сам встречает гостей у ворот и запирает калитку на задвижку. В комнате его ожидает мельник Саврасов, брат станич- ного атамана Тарасов, поп Богоявленский, Родион Антипов и еще десяток седеющих станичников, в прошлом пользовавшихся уважением. Илья идет рядом с Егоркиным, положив руку на его плечо. — Собрались, паря, свои люди все, надежные. Камни, а не люди. Председатель покачивается и невнятно ворчит себе под нос. От него пахнет вод- кой. Масалов думает о том, как бы развеселить его. Он сует ему в руку луковицу и шепчет: — С'ешь, голову водой помочи — хмель пройдет: живо протрезвишься. Он открывает двери в боковушку. — Гляди: кикимора-то молится... — Толстые усы разглаживал кулаком. — Не сумлевайся, паря, твои грехи все замолит. Богоявленский сидел под иконами, расчесывая бородку. Родион Антипов бы ку- лаком по своей грудл: — Я им... Я им... вставлю очки, как той заграничной гадине. Мы, казаки... Мы... I 5 Илья взял его за плечи и посадил на лавку: — Попусту не мычи. До поры до время помолчи, паря. Такое дело надо, со всех сторон обмозговать. — Сел к столу и рядом с собой по садАл Егоркина. — Перво-на- перво надо померекать, кто за вольготную жизнь крепко постоять согласен, а опосля того — умом пораскинуть. — Тут и мерекать нечо, — сказал Саврасов. — Терпенье у народа лопнет: все поднимутся. — Я им башки поотрываю: узнают как отцовскую землю керосином поли- вать, — гремел Родион. •— Ты, слышь, не с того конца начинаешь. — Егоркин клевал носом и мигал, как мокрая курица. — Дали бы тебе, скажем, автомобиль — ты обоими руками бы за него уцепился. Не д г лот. С нас денежку гребут в казенную бюджету эту самую, автомобили заводят и катаются, роскошничают. — С меня слишко • пять сотеп сдернули. — Тарасов побагровел, жилы на кула- ках его вспухли. — Хы, стонешь. Губы Егоркина кривились в злой усмешке. — А сколько на- логов я с тебя «ликвидировал, а? Забыл? Только раз винишком за труды попотчевал. Скупой ты, чоргг. Богоявленский кашлянул, заявляя о своем желании говорить. „Сиб. Огни". 3.