Сибирские огни, 1931, № 4

отвечал, виновато облизывая губы и подергивая плечами, словно по спине били плетью. 1 — Парнишка его, Кумсак... говорил: можно... закон такой... Большой начальник так сказал. Жалдыбаев поднялся на кривых, как клещи, ногах. Слюна с отвисшей губы раз- леталась брызгами: — Закон... начальство... — Передразнивал, разводя руками. — Дурак. Я сам себе начальник. Соберу род — войной... Мултей, словно захлебнувшись, не произнес последнего слова. Вспомнилось, как в 1925 году на соседний род войной ходил. Молодой казак прогнал тогда жену, родственницу Жалдыбаева, и женился на русской. Мултей -не перенес оскорбления: собрал сородичей и отправился в поход. Столкнулось больше сотни враждующих всадников. Через неделю прискакал отряд милиции, чтобы раста- щить враждующих. Мултея увезли в город и цолгода продержали в тюрьме, а на покрытие штрафа продали половину табунов. — Теперь не пойдешь войной, — сказал гость в плюшевом халате. Вечером пастухи пригнали в аул мугаров табун. Вскоре приехал хозяин пленен- ных лошадей. Рядом с ним — Кумсак. — Отда$ коней, — крикнул парень, не здороваясь и не оставляя седла. Мултей повернулся спиной к молодому казаку и сердитые слова кинул в лицо Мугару: — Выкуп давай. Сам знаешь — моя земля: мой отец там траву закручивал. — Отдай, говорю, бай толстопузый. — Кумсак кулаком стучал о седло. — Те- перь другой закон. — Тьфу! Вот твой закон. — Жалдыбаев шаркнул ногой. Кощма у входа в маленькую юрту приподнялась. Кумсак увидел голову с распу- щенными волосами, похожими на овсяный сноп. Дрожащая рука подняла шелковые пряди волос, открывая потускневшие глаза. Девушка лежала у входа. На спинее ее— лошадиная шкура. Кумсак улыбнулся ей, кивнул голоЬой и, — будто/ удаль свою по- казать хотел, — помчался к лошадям. Острым ножем рубил арканы, кричал отцу: — Гони коней. Домой гони. Юрты опустели. На крик Мултея выбегали люди. Боронбай схватил повод муга- ровой лошади, но, получив удар сапогом в грудь, свалился, как подрубленное дерево. — Грабеж. Пастбище травит, а выкуп не дает, — кричал Жалдыбаев и поверты- вался к Алдиарову. — Вей. Держи. Урумбасар царапал голую грудь и нерешительно поглядывал то на Мугарова, то на хозяина: губы его шептали: — Как держать? Закон новый. Он знает. — Кивком головы показал на Кумса- ка. — Он больше знает: в городе жил, больших начальников видел. Кумсак промчался мимо маленькой юрты. Серые глаза девушки устало следили за ним. Шекя ее были красными, как зреющие помидоры. Искусанйые губы кровото- чили. Кумсак последний раз мягко улыбнулся ей, йовно надеялся, что поймет она мысли его: — Я приду к тебе, моя хорошая. • • Вечером для гостей зарезали второго барана. Разговор о дороге начал Аргунгалы: — Слышал я: хотят в железо степь заковать. Землю отберут. Мултей сплюнул в огонь: — Закаркал старый ворон. — Бросил кость жене, бараний жир с усов утирал кулаком. — Народ, казакский не потерпит. Все восстануть. Казаки вольные, как гуси, будут кочевать там, где кочевали деды. — Говорят, — сказал самый младший из гостей: — сам слышал, большие на- чальники приказали сделать. Караваны пошли туда — работать будут. В юрте стало жарко. Спорили до седьмого пота.