Сибирские огни, 1931, № 4

На столе стояла электрическая лампочка. Перед инженером Горох, как перед древним летописцем, лежаля свитки бумаг, на которых запечатлен путь на север. Но в длинных хартиях не записано многое, достойное сокровйщницы человеческой памя- ти — книги. Никто не записал, что сореная вода очищала желудки пришельцев луч- ше быстродействующего слабительного, что через каждые три дня Стафей Антипов отправлялся с казаками на Аксу, чтобы кожаные мешки наполнить пресной водой. Три дня он скитался по степи, в поисках воды, ню находил только колодцы с горьким рассолом. Майская жара перехватила устье маленькой речки, выпила воду. И вот сейчас они совершают пятидесятичасовой переход, чтобы достигнуть реки и возвратиться. Они в кожаных мехах, какими пользовались люди в библейские времена, везут густую от ила воду. И эту грязную воду расходован! экономнее, чем хлеб в голодный год. Никто не записал также первой встречи с тарантулом. Только Адрианов жаловался в письме к другу: «Наша палатка наполнена этими страшными пауками». Все спали, когда Нусик, укладывая карты в ящик, увидел на листе большого паука. — Ой! Вот он. Тарантул, ну-с! — крикнул пронзительно, как женщина, и бро- сил свиток. Изыскатели вскочили, словно под ними дрожала земля. — Где? Бей скорее. Паук исчез под одеялами. Люди говорили взволнованно. Летели вверх подушки, одеяла и матрацы. Перетрясли все постельное белье. Паук бежал по стенке палатки. — Эх вы, да это же фаланга, — Горох свистнул и махнул рукой. — Успокоил тоже — тигра львом назвал. ' — Самый страшный паук кара^курт, — сказал Г«(рох, — не зря и назвали его так: «черная смерть». Но здесь я йе видел ни одного •кара-курта. Вскоре они привыкли к ядовитым паукообразным, как крестьяне привыкают к тараканам. Вот сейчас Арефий Михайлович чувствует, как к его босой ноге прикасаются мягкие лапы страшного паука, круглое туловище которого перетянуто, как тело осы. Он знает, что фаланга вонзает бурые клещи в тело человека, лишь обороняясь от него. Ветер оголтело трепал палатку, подымал края ее и врывался в жалкое убежище людей, бросал на них песок. «Идем на юг, опускаемся к реке, где пустыня огромным языком ворвалась в долину. Степная газета зовет: «Даешь на неделю раньше срока смычку с южной группой изыскателей!» Она ошибается: мы придем на 10 дней рань- ше — за это я ручаюсь. Чуть забрезяшт рассвет и наша группа метнется в степь». • Он думал о рапорте, который пошлет, о,кончив изыскания. Телеграф повторит его слова. Путь будет сокращен на семь десятков километров, —• это наименьшее. Потушил лампу и лег на постель. С одеяла сыпался песок. Сейчас в городе жена, склонившись над кроваткой, сказку дочери рассказывает. Девочка говорит, поблески- вая смородинками глаз: «пло льва ласскажи». Рассказать бы ей сейчас об этих песках, здешняя действительность была бы для нее увлекательнее сказки. Так бы и поднял девочку на плечо, а она, хлопая рученками, просила бы «до потолка, до потолка». Ветер колыхал палатку. Сейчас он в дубращах ломает вековые березы, в селах сдергивает с домов шляпы крыш, в городах отрывает вывески, на реках перевертывае1 лодки, а здесь он всю свою силу бросил на палатку. Столбики пошатывались. Желез^ ные колья выскочили из земли и теперь веревками, как бичами, ветер хлестал по па- латке. Арефий не успел разбудить людей, чтобы крепче вбить колья, как палатка дрогнула и накрыла его,. Шурша, по брезенту бежал песок. Вдоль и поперек измерили изыскатели песчаный клин, ощупали землю и решили