Сибирские огни, 1931, № 4

находит, что эта вещь является художе- ственно-правдивым произведением и па- мятником борьбы манских и минусинских партизан. Поэма написана просто, впол- не доступна для понимания широких масс крестьянства, по своему содержа- нию поэма не оставляет желать лучше- го»... Качества, отмеченные партизанским с'ездом, в поэме в известной степени при- сущи и роману «Борель». Вероятно да- же, что автор описывает действительные события. В романе есть сочные, харак- терные диалоги, живо переданные быто- вые сцены. П. Петров з н а е т т о , о ч е м п и ш е т . В этом положительная сторона романа, показывающего восста- новление золотого прииска в первые го- ды нэпа, когда «республика сколачивала золотой фонд». Приисковый рабочий Василий Медве- дев, ушедший во время гражданской вой- ны к партизанам, возвращается на при- иск. Там хозяйничают «тунгусники» да «спиртоносы». Оставшиеся рабочие, из- голодавшись, растаскивают приисковое оборудование. Безраздельно царствуют Еграха Сунцов, о котором известно толь- ко, «что он бывший тунгусник из Туру- ханска и парень — жох!» Пользуясь тем, что прииск с начала гражданской вой- ны потерял связь с центром, Сунцов взялся . за его снабжение. Он уже два ра- за пригонял обозы с продуктами. «Все знали, что на этом золотом клочке зем- ли, оторванном от всего живого мира, без Евграфа они умерли бы ч с голоду» (стр. 28). Евграф не прочь и выручить: «—Если у кого не на что покупать хлеб, приходи — выручи. Только уговор до- роже денег: золотишко не сдавать на сторону», (с. 29). Василий, опираясь на сознательную часть рабочих, одолевает Сунцова и поддерживающих его тун- гусников — спиртонотав. Прииск восста- новлен. Таково содержание романа, если от- бросить любовную интригу. К сожалению, при оформлении мате- риала автор целиком попал во власть худ- ших литературных схем и штампов. У героя громоподобный» голос, огромный рост, он «двадцать пудов попрет и не крякнет». Есть и злодей — Сунцов, чьи «цыганские глаза ворочаются неулови- мыми омутами», и, тоже по штату поло- женный, спец Яхонтов — честный, но снедаемый сомнениями, от которых у не- го «брови плотно сжимаются в чуку» (с. 129); и, знакомая еще по халтурным пьесам из эпохи гражданской войны, девушка из буржуазной семьи, перерож- дающаяся на глазах у читателя и отда- ющая в распоряжение советской власти «свои полные, не тронутые ни одной мор- щинкой, руки и налитые, точно выточен- ные, шею и грудь» (с. 62). Есть и чуж- дый элемент с золотыми зубами—фельд- шерица. Она «топает ногами и дергает голым плечом» и плетет герою любовные сети. Роман написан в духе ползучего, на- туралистического бытовизма. Самый про- цесс возрождения прииска не показан. «Рабочие щеголяли в новых рубахах, брезентовых плащах, полуболотных са- погах и кожаных фуражках, а бабы — в новых полушубках. И не узнать было в них недавних золотничников, рваных и опухших от пьянства» (с. 159), которые месяц назад «встречали Сунцова веселы- ми криками: — Живем, Еграха! — К чорту комиссаров!» (с. 27). Ясно, что перелом этот достался не легко. А много ли узнаем мы об этом знаменательном месяце из романа? Зато подробнейшим образом описаны бушева- вшие в это время в грудях героев «страсти-мордасти» и «м-м-мучительней- шие» сомнения типа «любит — не лю- бит». Вспыхнувшие на стр. 138 электри- ческие ламТючки тоже являются для чи- тателя приятным сюрпризом. «Месяц то- му назад здесь был урезной тунгусник с крепким запахом проклятого самогона, а теперь вот — рабочий клуб с электри- ческим светом». Все ж это не убедительно, потому что восстановление происходит где-то за кулисами и читателю не пока- зано. Литературная неопытность автора ска- залась и в обрисовке отдельных образов. Особенно неудачно дана сестра Сунцо- ва — Валентина. «В гимназии ее . считали первой красавицей». Жизнь на прииске ее тяготит. «Вот уже два года, как она занималась одним и тем же: ела, читала, играла на пианино, проклинала вместе с братом и невесткой, революцию и боя- лась большевиков. .. Жизнь была в прош- лом, она не могла найти другой жизни в обществе невестки и приисковых баб» (с. 61). Сунцовы уезжают с прииска. В день от ' езда Валентина была на воскрес- нике, где «неумело долбила лопатой снег», при чем «рабочие обидно посмеивались». Казалось бы, это должно усилить ее же- лание уехать с прииска, тем более, что в перспективе «город. .. университет»... но, вернувшись с воскресника, она вдруг ре- шительно заявляет к ужасу брата: «Я мо- билизована на работу и никуда не пое- ду». Мы не утверждаем, что такая вне- запная перемена н е в о з м о ж н а . Но автор должен был сделать ее в е р о я т - н о й , убедить читателя, .что Валентина поступает так потому, что не может по- ступить иначе, а не потому, что так хо- чется автору. Таких натянутых, немоти- вированных событий в романе не мало. Язык небрежен. В нем борются два начала: сочный, хлесткий язык прииско- вых рабочих и книжный, с курьезными