Сибирские огни, 1931, № 2 - 3

лись. Какую найдут — той не спускали, всяко над ей салились. Куда! Нашу бабушку и то мимо не прошли. Я то брюхата была, да Настька у меня на руках — мной по- брезговали... — А Денис? — Денис но пожару скрывался в лесу. А у нас -— идет, идет работушка! Пшени- цу из мешков на земь, на земь сышот. А я в орехи ездила, привезла пудов десять, так они в мехи склали и увезли. А пшеница им. вишь, не надобилась... Пшеница то, хое- поди Исусе, не понадобилась! Потом выходить вылели из домов и все зажгли: и Степной Баджей и наш Ермак, и все хутора вокруг. — Сожгли то Покровку, а вырос то Ермак, — говорит дед Давид, — нашего Ермака то имя было Покровка, ну как не уберегло Покровом, так на Ермак и сделали. — На Баджее важная больница была — вот что жальчее всего, в городу таком не найдешь, — добавляет Денис. — Вот пошли соседи с двум, с трем лошадям, а мы на одной. Девки еще малые, Наська на руках. Вот своего сколь партизанам отдавали, а нам, обратно, никто не помог. Так хлеба зазимовали неубранные. — Как же не помог? Ведь правительство отпустило вам денег, дома отстроило,— изумляется Л. Г. — Какие дома? Нет, мы сами своей силой строили. Никто копейки не видал. Прислали один год рыбы к Пасхе — давали на душу по фунту. Потом стакапьев — дали по стакану на человека. Ручки к дверям, хо-о-рошие, медные прислали, да но два гвоздя на брата. Ну была помочь: кому корову, кому лошадь, но только не всем, нам не дали. Нет, помочи нам не было. — Видишь, — говорит Денис. — не ходил я в самые-те партизане. Видишь хромой был. Которым партизанам и помогли, а уж где ж всем то? — Эх, толкуй, милай! — супится Давыд, — только но большому трахту в Баджее и была помочь, а как с большого трахту свернуть — мало помогли. «Медные ручки к дверям, хо-о-рошие» в Дарьином рассказе не несли па себе ни малейшего оттенка иронии. И Денис был совершенно уверен, что если он не ходил «в самые-те партизане», то право на помощь у него невелико. Но, проезжая по глу- хим местам Заманья, нам не раз приходилось слышать о недостаточной помощи парти- занским семьям, и Л. Г., покачивая головою, говорил: — Можно об'яснить только плохим контролем распределения сумм. Денег было отпущено не мало. Сам я, сам читал в «Красноярском Рабочем». — и он называл все ту же большую сумму. — Мой то поехал два года тому :— в Минусу, да и ветрел наших то двух плен- ных, в коммуне работают. Хосподи! Встретили! Стопили баню! В дорогу всего дали. Табаку наклали по меху. Скажи, говорят, хозяйке, что онучек ее век не забудем! Ну плохо сейчас живем, а добра, что им передали — не, жалею. Бог с ней, и с лошадью. А и до сих пор все с одной... Задремывая, я еще вижу, как около раскаленной нечки пыхтит трубочкой Давыд, а хозяйка развешивает мокрые наши портянки и тихо спрашивает: — И к чему ету серу ищут? Войны то бы боле не надобно. Пошто водить? • • — Этот конь у меня старик; рождения 1907 года, возраст призывной. Я не- давно в сельсовете говорю — вот, мой скоро тоже призываться должен. — Ну, ну, говорят, не зевай. Ужели сын подрос? — Да вроде, говорю сына. — Гляди, а то штраф — рублей сорок! — А п весь, то, говорю, тридцать пять рублей стоит. Разо- брались — и ну смеяться! — и совсем неожиданно серьезный Денис хохочет ребячь- им веселым смехом.