Сибирские огни, 1931, № 2 - 3

Ефимов не только присматривался ко всему, но и прислушивался и, даже, каза- лось, принюхивался, словно голодный волк. Дна шатровых деревянных дома коммуны выходили фасадом на улицу. В боль- шом доме помещались — столовая и главное общежитие коммунаров. Когда мы пришли в столовую, коммунары уже поужинали. За чисто выскобленным сосновым столом си- дели три парня, с обветренными лицами. Парни недавно приехали с пашни и, кончив ужинать, пили молоко. У опрятной, свеже выбеленной печки дежурная коммунарка поджаривала баранину. — Садитесь, — заботливо сказала нам женщина, — сейчас поспеет... В конце стола сидели четыре человека и живо следили, как один коммунар пы- тался исправить поврежденный сливкоотделитель сепаратора. Иногда люди с любопыт- ством оглядывались на нас. Ефимов с гордым видом снисходительно смотрел на ком- мунара. — Не так повертываешь, глупый, — сказал он вдруг, не вытерпев. — Ты влево поверни винтик... Коммунар поднял удивленные глаза на возчика: — Глупый? Разве я могу быть глупым, если вступил в коммуну? Все одобрительно засмеялись. Сконфуженный Ефимов, неожиданно и густо по- краснел. Видно было, что спокойный ответ коммунара чем то глубоко его задел. Ране- ное самолюбие Ефимова было сильнее его сдержанности и, щуря глаза, он с неловким задором спросил: — А что в коммуне разве так хорошо? Сбруя у вас рвана, колеса у телег рас- сохлись. В столовую вошел завхоз и сел на лавку. Женщина подала нам жареную, шипя- щую в сале баранину. — Ишь ты, какой критик выискался, — возмущенно сказала женщина. — В нашем хозяйстве — всего у одной старой тырги 1 ) колеса рассохлись. Да мы на ней уж два года воду не возим. Нет, хотя мне и за сорок лет, а я прямо скажу — мне тут хорошо. Узнала я порядок коммунальной жизни. — Сбруе как не носиться в работе, — равнодушно заметил один из сидевших за столом. — Ты — Ефимов? — сказал вдруг один из парней, все время наблюдавший за возчиком. — Да это же Усть-Ординский! — обличающе закричал он. — Помнить, Федька, мы у него на постоялом ночевали? Разоблаченный и сконфуженный Ефимов жалко улыбался. — Что вы, ребята. Я пошутил, — неестественно начал было Ефимов примири- тельным тоном, но его никто больше не слушал и даже никто не глядел на него. Про- мямлив еще что то Ефимов, точно прибитый, замолчал. — Постой, Настя, я вынесу за тебя, — заботливо сказал один из парней, когда дежурная женщина взялась за ведро с ополосками. Коммунары расходились спать. • О Утром я проснулся от -глухого звона. Кажется на дворе кто то бил в чугунную плиту- Было шесть часов. Это сигнал коммунарам для вставания и чаепития. К восьми часам все коммуна- ры были уже на работе: четверо отправились с грузом в Качуг 2 ) (извоз доставлял ком- муне побочный заработок), семеро уехали пахать пары, двое работали в кузнице, пред- седатель поехал с землемерами в поле на землеуказание. Дисциплина в коммуне крепка. По словам завхоза недавно исключили одну семью «за матерщину и неподчинение внутренним порядкам». Родилась коммуна в феврале Двуколка. 3 ) Пристань на Лене.