Сибирские огни, 1931, № 2 - 3

Ни к Лмосу, ни к Автоиу Нежину и подступиться было нельзя. Мосей Анкудиныч охотно согласился уступить артельщикам на нахоту мерина, но потребовал за него такую плату, что Герасим Андреевич только головой покачал: Егор Егорыч Рыклин отозвался с радостью: — Я так думаю, Герасим Андреич, товарищ ты председатель наш, што я от ва- шей платы за лошадей, капиталов не составлю. Дать же коней, насупротив того, охот- но их дам, поскольку-постольку, ты знаешь, что я душой за совецкую власть- И коней я даже дам артели без единой копеечки. Но... Егор Егорыч замялся и приблизил квадратное лицо свое к уху Герасима Андре- евича: — Бесплатно, то-есть вот как богу говорю, ни копеечки не возьму, если вы меня в голосе и в» всех прочих равных правах, на одинаковое положенье как совецког.а гражданина, насчет, значит, елани, покоров и так и далее... Домой вернулся Герасим Андреич обозленный. В сенях, споткнувшись о брошен- ное коромысло, выругался: — Набросают тут! Ворча прошел и сел к окну на лавку. — Всегда под ногами што нибудь... Пестимея не стала расспрашивать Герасима, взяла ведро и молча вышла на улицу. • • Верхом на поджарой рыжей лошади, размахивая в такт «грюхни» коленками и длинными рукавами рваного мехового бешмета, трясся на седле казак Урузбай. В по- воду Урузбай вел ладного пеганого меринка. — Урузбайка! — Герасим Андреевич выскочил из избы. По тому, как стремительно кинулся к нему Герасим, Урузбай понял, что Пету- хову он »ужен. Молча, характерным, казакским наклоном всего туловища на седле, без помощи повода повернул коня. Послушная седоку лошадь остановилась перед Ге- расимом. — Аман-ба 1 ) — громко и радостно поздоровался Герасим. — Здрастуй, Герасимь! — по русски ответил Урузбай и тоже весело заулы- бался. — Слезай-ка, вяжи коней, да пойдем в избу, дельце есть до тебя... Старый Урузбай совсем молодо спрыгнул с седла. На земле, на коротких кривых ногах, он казался подростком. Только иссеченное густыми морщинами маленькое лицо, ла старчески выцветшие глаза выдавали его возраст. Ни усов, ни бороды у Урузбая почти не было. Над верхней губой и на сморщенном подбородке у него торчали не- сколько смолисто-черных волосков. В избе Урузбай снял вытертый лисий ма- лахай, обнаживши седую, коротко стриженую голову, с крошечным аракчином на макушке. Но привычке он стукнул рукояткой нлегки по высоким каблукам рыжих бахил и рукой собрал в кучку разрозненные волоски на подбородке. — Здорово ношебал, Гарасимь! — снова поздоровался Урузбай в избе и протя- нул Петухову небольшую, коричневую ладонь лопаточкой. Петухов тряхнул руку и пригласил садиться рядом с собой на лавку. Герасим Андреевич на мгновение задумался: начиная разговор с Урузбаем, он не посоветовался с остальными артельщиками: «кыргыз! Работяшший мужиченко, а как ты не верти — кыргыз! Не стали бы супротивничать»... Но всякие сомнения подавил тотчас-же, вспомнив пережитые унижения. — «А она лежит и ждет... Да не распаши всего — проходу не дадут. Пожадничали, скажут, у других вырвали, а сами»... ' ) Здравствуй