Сибирские огни, 1931, № 2 - 3

— Ты на все горазна, — корчит под нос себе Погоныш, очищая налипшую на пятки землю. Герасим Андреич убавил постромки у лошадей, перепряг «под кнут» ленивую се- довскую Соловуху, повернул ключом гайку отреза и выравннл отрез на линию с лемехом. — Трогай-ка! Трефилка крикнул на лошадей. Пласт с сочным треском, как огромная черно- коричневая стружка — ровной линией побежал за плугом. Герасим Андреич отпустил ручку и пошел рядом с хмурым Погонышем и улыбающейся Матреной- — До заворота не треложь его. Выбросить да снова запустить, а ты обезручел. Да огрехи 1 ) то прихватите которы, не любит она, земля, огрехов-то, да и люди бы не насмеялись. На нашем положены! смех не на-руку. Герасим направился мимо Матрены Погонышихи, ловко разбрасывавшей, под правую ногу, полными горстями правильные полукружья восковых зерен пшеницы. От черно-коричневых, лоснящихся на солнце, пластов густой пряный запах. Рядом за- сеянная полоса разметнулась в широком спокойствии. Эта первая, оплодотворенная человеческим трудом полоса приводит Герасима Петухова в умиленье: — Она, матушка, не видела плуга-то. Силы-то, силы-то накопила, тольк» рожать... Не хочется уезжать с артельного клина. Взвалить бы на плечи тяжелую ношу с семенами и идти по горячему пуху земли, расплескивая между пальцев золотистыб брызги зерен. По на маральнике остался один Дмитрий Седов, надо торопиться к нему. — Под силу ли одному с листвяжными столбами ворочаться... Хотелось бы и на пасеку к Станиславу Матвеичу успеть, но поездку на пасеку решил оставить до следующего утра. Торопится к отдохнувшей Мухортухе Герасим Андреич. Окидывает в последний раз елань, с виднеющимися там и сям пахарями и трусит но узенькой тропке через лесистый хребет к маральнику. — Эх, да если бы в весенний день, да разоставок эдак с полдня вклинить... Весна крутая, всходы будут дружные. Пахота вся впереди, а упряжка одна, да и та до обеда в плугу, а с обеда в бороне... Мыслп Герасима Андреича заблудились на елани. Мухортуха с трухни давно уж перешла в шаг, а. Герасим Андреич не замечает. — А она вон кака, сердешная, не рожала еще ни разу. Жилы вытягнем, а под- нимем! Пусь злобствуют Пежниски, пусь Амос рыло на сторону при встрече воротит... Пу'съ!.. Петухов, сам того не замечая, пинает Мухортуху по старым сухим ребрам, пере- водя лошадь с шага на развалистую «переступь». • • В ближайшее же воскресенье артельщики собрались на производственное совеща- ние. Долго ломали головы: где взять лошадей? Как поднять и засеять вырезанный артели клин в пятьдесят га? Подсчитавши убедились: в один плуг — не поднять и половину площади. Герасим Андреич заметался по дворам, пытаясь нанять на время пахоты хотя бы пару лошадей. Но большинство чернушан, как только поднялся под- ножный корм, свели свободных: лошадей в табун «на белки». Многие, издеваясь, от- крыто говорили, что не только сами не дадут ни за какие деньги лошади артельщикам, но и другим отсоветуют. — На чужих то и дурак спашет. Как сбегались, — так и робьте. — ответил Герасиму Емельян Драноноска. Петухов знал, что затаенно мужики рассчитывают: «сами не подымут — истре- буем на сходу — разделить остатки». ') Огрехи—пропущенное плугом место.