Сибирские огни, 1931, № 2 - 3

— За тем холмом цочва тверже, — сказал Арефий, набивая трубку табаком. В лощине песок проглотил колеса автомобилей. Песок, как снег на севере, от- гребали лопатами. Рабочие ветками саксаула устилали путь. Но машины ныли, отбра- сывали саксаул и зарывались еще глубже. — Крепко сели. — Арефий сбросил пиджак, засунул в карман маузер и пошел в сторону Аксу. — Я — за верблюдами. Возле реки бродили двугорбые «корабли» пустыни и нехотя, будто принимая дань скупой земли, стригли ветки корявых кустиков, овеянных горькими ветрами пустыни. Они важно подымали легкие головы и невозмутимо смотрели на запад, слов- но, втягивая воздух широко раскрытыми ноздрями, хотели поймать запах буйных ветров- — Ой-ой! — Горох качнул головй. — Трепанет. Держи шапку — буран бежит. Белая юрта в середине аула издали походила на наседку в гнезде. Арефий, встре- ченный хором собак, прошел к этой юрте, поднял ковер, закрывавший вход, и загля- нул в жилище хозяина многих табунов. В очаге тлел сухой лошадиный помет. На войлочных ковриках расположились гости. Фарфоровые чашечки с голубым кумысом гуляли но рукам. Хозяин сидел у огромного казана, дышал по-бычьи тяжело. Бронзовые щеки его лоснились от баранье- го сала, халат свалился с плеч. Рукава засучены, как рукава мясника. Он глодал ко- сти и бросал их через плечо на левую половину юрты, где сидели жены. — Лопнешь. Мултей, немаканая рожа, — кричал Масалов. — Отвечать за тебя, дьявола, доведется. — Кулаком разглаживал усы, похожие на малярные кисти. Горох поздоровался. Жалдыбаев выкатил белые бараньи глаза, лениво ощупал- непрошенного гостя и достал из казана последний кусок грудинки- — Сожрал, чтоб ему... на том свете черти пятки поджарили, — кричал Илья.— Целого баранища по спору, паря, слопал. Пропал мой «Ершик». Хозяин указал на войлочный коврик: — Садись: гость станешь. Ты куда пошел? — повалился на ватные подушки. — Верблюд надо. Дай верблюд. — Арефий думал, что исковерканную речь луч- ше поймет казак. — Верблюд? Верблюд степь ходит. Конь степь ходит. Завтра я джейляу 1 ) по- шел. — Веки Мултея слипались. — На што верблюд? — Ехать туда, Степь смотреть- У меня бумага есть на верблюдов. — Бумагой здеся не козырей. — Масалов сидел, по-казакски сложив ноги, ку- лаки опустил на бедра. — Поди-ко для железной дороги место разведываешь? Мултей приподнял тяжелую голову и плюнул в очаг. — Бумаги не надо. Верблюда нет. Джейляу пошел. Он раскинул руки, словно убитый, и захрапел. — Спит, как мешок с отрубями. Из пушки пали — не разбудишь. — Илья Ма- салов достал коричневый кисет с белыми кружевами. — Ничо ты от него не добьешь- ся, паря, упрямый киргизишко, одним словом — собака. — Тогда я тебя обяжу достать мне верблюдов. — Я не здешний. Я из Павловки. Сам пешком домой пойду: самолучшего коня киргизишку проспорил. — Аульный совет где? — А кто знат, где он? Откочевал куда-то. Это же киргизишки орда, что ты с них возьмешь- Д юрты Горох встретил девушку с золотистыми волосами, большими серыми гла- зами. На ее шапочке, опушенной выдрой — перья филина. Арефий, недоумевая, по- жал плечами. — Ты русская? — подал руку. — Где мне верблюдов взять? ' ) Летнее пастбище.