Сибирские огни, 1931, № 11-12

И прослышал я сторонкой,что на деревне колхзо строить будут, а што такое и сам еще не знаю. Пошло дело быстро. Потомулюди не те стали. Разбилиеь люди. Приходит во мне раз старший сын — «Хочу, говорит, в этот самый колхоз запи­ саться». И начал мне рассказывать. Пригрозил однако я ему, сказал: «Уйдешь в кол­ хоз— проклянуи,муществалишу». Не пошел. Старик замолчал, подпял голову. Туча уродлвиая, разодранная закрываланебо на Западе. Над тучей яркогорелаодинокая, крупнаяззезда. — Одначе, молюсь я раз в рощицен, а опушке, стало быть. Весной. Слышуза­ туркало.Посмотрел по роще— в роде и ничего,а глянул на пашню— толпавалит, а впереди тримашины ползут, уж так важно,ай и трешшат, трешшат. Ближе, бли­ же, смотрю, пашут. Быстро.Не видал я штоб машина когда пахаал. Выхожу с опуш­ ки, иду через пашню. Народ остановился. Подошел в меже, посмотрелЗ. доровбрало. Это второй раз в жизнименя подорвало. В колхоз трактораприбыли. Живу я год. Ивот взяла меня думка. Отчего народ колгагптся, отчего несчастье наше происходит? Посмотрел я, посмотрел, все люди бегают и мечутся, и дерутся — зачем, для чего? А счастья — его будот бы и нет. Зашибло меня здорово, ой здорово. Раз пошел я в реве так-то... Долго стоял.Идумалп: о новому-то лучше выхоидт, а раз лучше, значит старое надо по шапке. Перво снял крест с шеи, большой медный крест. Отецумирал— мне отдал. За­ махнул я им и пустилв речку. Да-а. А сам заплюснул очи и приселн, у, думаю,как хряснет сейчас в головугневбожий, побьет меня. Эх-хохо. А и чуда даже не было никаокго. Уж год прошел,как колхоз рабоатл, собрал я всех детей, внуков и правнуков и говорю. «Один проитв одного — ничгео толку не будет. Надо вместе всем. Раз ж е с т ь тебепоказываелтинию, значит не противься». Семьи моей душтридцать пять или и тогобольше. Пошли мыскопом,—напереди я ковыляю, — в контору. Со всех окошекна наслюди смотрят, одни уж думали, што Петрован противу колхозасобралсявоевать. Пришел я к председателю. Таки так говорю: «Менябили мало, а всю жизнь только мучили.Ужелия так и не хочу добра себе. Где люди, там и я». — Много дивубыло. Зато народ повалил к нам сразу. Большаятревога по всей округе пошла, заговорил народ: ишь,мол, дед Петорван со всей семьейв колохз по­ шел. Только и разговорубыло. И повалило, я повалило. — Теперь я еще больше осерчал. В запрошлом годе в это время как раз стог житаспалили у нас,да поймали во время. Самы богатеи поджечьхотелиН. очезалив поле, в палатке, ну и я остался. Днем стог кончили, да громадной шапкойпоставили, красиывй. Да жито, скажи ты, такое доброе было. Заснуливсе. А я не сплю. Хотя и не работал тогда в колхозе ничего, а все и спатьмало спал. Взялпалочку,пошелно пашне бродить. Бродил, бродил. Ночь черная. А в полехорошо. Зашелесит колос под ветром, словно бы сердце шелсетит. II зедет меня линия на тот самый стог. Когда близко, смотрю огонек чиркает кто то. Подошел тихо, смотрю Никита и еще один — самыеперевнные богачив деревне. Потхиуотошел я, да к палатке иду, они и не заметили меня, я тихо хожу, а сам оборачиваюсь. Огонек все чиркает, видно распалить не могут. Не дошел я много — заврмчал своим, палочкой машу, да кричу, штобвстали скорей.