Сибирские огни, 1931, № 11-12

Первый бытописатель Сибирской деревни (По поводу 30-летия со дня смерти Н. И. Наумова) 22 декабря исполнилось 30 лет со для смерти Николая Ивановича Наумова. По свидетельству Г. В. Плеханова, «в семидесятых годах Н. И. Наумов пользовался 'огромной популярностью в передовых слоях нашей народнической интеллигенции. Его произведениями за­ читывались». Собрание сочинений Наумова — спло­ шной протест против насилия и соци­ альной несправедливости вообще,! про­ тив деревенского бесправия в особен­ ности. Будучи еще ребенком и живя в Омске, Наумов часто видел из окна сво­ ей комнаты, как на площади перед кре­ постным валом наказывали солдат: их секли розгами, били палками, нещадно гоняли сквозь строй. «Я и теперь без содрогания не могу вспомнить этих сцен, — вспоминал он потом, — я пла­ кал, забивался в подушки, чтобы не слышать барабанного боя и раздираю­ щих душу криков. По ночам после по­ добных картин со мной часто делался жар и бред, и меня укладывали на не­ сколько дней в постель». — Эти потря­ сающие впечатления детства, несомнен­ но, повлияли на будущий характер нау- мовского творчества, сделали писателя крайне чутким по отношению ко всякой несправедливости и ко всякой чужой боли. В большинстве своих произведений Наумов изображает сибирскую деревню. Ряд рассказов посвящен описанию быта туземцев. Не однажды касается писатель и вопросов сибирской ссылки, переселе­ ния, приисковой жизни. И всегда он уме. ет расположить читателя к тем своим ге­ роям, которые обездолены, бесправны. С пристальным вниманием останавлива­ ется он на типах деревенских протестан­ тов и правдоискателей, поднимавших свой мятежный голос в пору самой глу­ хой народной спячки, — таков, напри­ мер, его превосходный рассказ «Умали­ шенный», рассказ о крестьянине Дегтя­ реве, который не может равнодушно смотреть, как кулаки и кабатчики при­ тесняют и э^сплоатируют бедноту. По справедливому замечанию Плеха­ нова, «у Наумова, собственно говоря, есть только два героя: эксплоататор и эксплоатируемый». При этом эксплоата- ция обычно 'связана с капиталом, эконо­ мической зависимостью деревенской бедноты от «мироедов». Или, как выра­ жается сам Наумов, «в этой бедной за­ битой жизни капитал играет еще боль­ шую роль, чем где-либо, подавляя вся­ кую правдивую мысль, если бы она ро­ дилась в уме бедняка, одетого в обор­ ванный полушубок и такие же бродни». И Наумов рисует в своих повестях, рас­ сказах, очерках целую галлерею сибир­ ских «капиталистов», мироедов, экспло- ататоров: одни грабят деревню, другие сделали своим источником дохода — ту­ земцев, третьи бессовестно обдирают приисковых рабочих, четвертые спелись с начальством, с чиновниками, и берут мзду с правого и виноватого- Что же противопоставляет писатель этой вакханалии всевозможных экспло. ататоров? Слезы, вздохи, жалобы, в луч­ шем случае — одинокое бунтарство, одинокое правдоискательство, заканчи­ вающееся обычно весьма печально... В этой беспомощности — слабое место Наумова — писатель ограничивается со ­ чувствием к жертвам эксплоататоров, за­ ражает этим сочувствием и читателя —