Сибирские огни, 1931, № 1

подушку таежных болот, а берег отодвигался все дальше. Они дошли до середины то- ни, но лес был еще дальше, чем казалось с северного берега. Арымжанов прыгал с кочки на кочку; нередко, падая, погружался до пояса в трясину. Трясогузов часто останавливался, покачиваясь, как тонкая березка под напором мечущегося нз сторо- ны в сторону ветра. Затем он нерешительно подымал голову, словно боялся сломать шею, и шел но следу, увязая в растоптанном болоте глубже других. Вскоре он упад животом на кочку и руки его опустились, как руки мертвеца, — Не могу, — простонал, не подымая головы. Никанор вернулся к нему, встал, как грузчик, опираясь руками о свои коленки. — Держись за шею. Ноги Трясогузова тащились но болоту, булькали между кочками. Через полвер- сты Никанор передал его Осипу, распрямился и встряхнулся, как гусь после купанья, расправил плечи и опять пошел впереди всех, пролагая путь через топь. Трясогузов поднял голову. Стоны его были радостными. — Стойте, — сказал он. — Я ясно слышу гудки. Пароход где-то близко. — Из Ледовитого океана ледокол идет тебя спасать. — Арымжанов не удержал- ся и захохотал. — Советую тебе. Трясогузов, уши тряпками заткнуть. — Повернул- ся к нему спиной. — Держись. Здесь мы можем надеяться только на свои ноги. Па берегу они развели костер. Где-то в чаще свистнул бурундук. Они ходили вокруг пихт, рассматривали каж- дую веточку. Бурундук сидел на суку и нахально играл бисеринками глаз, словно гордился тем, что па такой высоте он недосягаем для человека, — Вон он! — воскликнула Улька, Никанор из волос сестры сделал тонкую леску и привязал петельку на конец длинной палки. Поднес петельку к мордочке маленького полосатого грызуна. Бурун- дук хотел оттолкнуть петельку, но просунул в нее голову. Арымжанов сдернул его с ветки также, как рыбак выдергивает рыбу из воды. Зубами сорвал кожу с головы и полосатую шкурку сдернул/ как перчатку с руки. У костра сушили лохмотья. От сухого платья грязь отделялась легко. Берестяными ложками, согнутыми Никанором, ели суп, заправленный еще неогрубовшими ветками нучек и дидель. Суп из бурундука им так понравился, что Арымжанов не мог при- помнить ел ли он когда-либо такое вкусное блюдо. Фотограф спал возле костра, ч Его трясли за нос, теребили за уши, но не могли разбудить. Он проснулся только тогда, когда на голову его вылили котелок воды. — Пить, — молвил писклявым голоском. До солнцевсхода пылал костер. Дым стлался но земле, обволакивал спящих п у т - ников и отгонял от них комаров. 26 Тайга путала. Даже Никанор не мог чвердо сказать как далеко ушли они от Кандыковки в эти пять дней. Пройдя один километр по чаще, болынетравью и буре- ломнику. они считали, что за спинами их не менее пяти километров. Они не знали, что за болотом кружили по тайге мужики, вооруженные винтовка- ми. и искали в косматых лесах следы людей. Четверо пересекли глубокую падь и поднялась на сопочку, похожую на огром- ную копну. Никанор выбрал самую высокую пихту, обнял ее и пополз вверх, обхва- тывая дерево ногами. С вершины дерева окинул взглядом безбрежность зеленого моря. Бледный подол выцветшего небосклона спускался на леса. Лишь далеко на юге блес- тела серебряная чешуя реки. f — Ура! Ребята, там река! Скатился с дерева и разбитым шагом заковылял под гору. Он радовался не за себя, а за своих изнемогающих спутников. Верил в свои силы и надеялся, что яре-