Сибирские огни, 1931, № 1

— Ба-ба... хто я? — размашисто занес кулак. — Говори; хто я тебе? —• Индюк сопливый. — Она фыркнула и ринулась вперед. Евлуп, промахнув- шись кулаком, упал и, стукнувшись о корень, сорвал кожу с носа. Часто поминая мать, долго ходил вокруг дома, но жена ему не попадалась на глаза. Когда он с разор- ванной на груди рубахой проплелся мимо Кузьмы, отец взял его за руку и оттащил на крыльцо: — Спи, сурок мягкотелый. С двух чашек разопрел, как баба. Не бесчести меня. Евлуп встал н » четвереньки, тряс головой, словно подпалили его рыжне волосы: — Отец!., не береди мое сердце. Жизню мою не порти. Кузьма сапогом в плечо толкнул сына: — Дрыхни. Языком не болтай. За углом орал уВраввтель: — Кузьма... Кузька, чорт... Сумерки спускались на землю. Давно ушли гости. Улька собрала посуду и села у окна. Взгляд ее падал на черную стену леса, за которой — узкий перешеек между многоверстными болотами. Через несколько дней вот в такие же тихие сумерки по- следний раз пробежит она по Малиновой Гриве. В солнечное утро вынырнет из зеле- ного омута. Знакомые поля встретят поклонами спеющей ржи и светлыми улыбками золотоволосых подсолнечников. Там даже солнце-то ласковое! Она хотела разорвать весь предстоящий путь и разложить его но полочкам дней, но не могла вспомнить сколько зимних дней ехали сюда — дорога дальная, а место безлюдное. — Ой, сухари-то... — Она всплеснула руками и бросилась к печи. Выдернула жестяный лист с сухарями. Ссыпала их в новенький мешочек. Она не слышала как тихо скрипнула дверь. Крикнула и уронила мешок, когда свекор тяжелыми, как огром- ный ухват, руками схватил, сжимая грудь. — У ля... Улечка. Улька ударила локтем в широкую грудь, но Кузьма даже не поморщился. Он прижал ее к себе и потащил к постели. Улька стучала пятками о пол и крича.п. Кузьма зажал ей рот, но она прокусила толстую кожу ладони. — Еще пикнешь — захлестну, — ворчал Кузьма, наваливаясь на нее. Она увидела над собою красное, словно раскаленная чугунка, лицо свекра с ку- стиком рыжих волосков на широком носу и бисером пота, на щеках. Звериная жад- ность полыхала в его остановившихся глазах. Волосы ее разметались по подушке. Она сопротивлялась, теряя последние силы. Укусила плечо свекра и рубашка, его приль- нула к телу. — А-а-а так... Голову размозжу, — рычал Кузьма. Огромной еолодиной нава- лился на Ульку. Она последний раз тихо вскрикнула. На щеках остановились слезинки. • • — Где это я? А? — Е в л у п тусклым взглядом посмотрел вокруг себя. Все пред- меты перед ним дрожали и двоились. Он встал на коленки и ощупал пол и лестницу. Вспомнив о том, что было два часа тому назад, сел на ступеньку и из моха свернул папироску. Покачиваясь, царапал грудь. В это время он услышал шум в избе. В груди его что-то оборвалось. Он не раз замечал жадный взгляд отца на крепкой фигуре Уль- ки, не. раз избивал жену до потери сознания, обвиняя в том, что она, якобы, дает по- вод свекру засматриваться на нее, и теперь ясно представил себе все происходящее. Сейчас он почувствовал себя трезвым, словно с головы до ног облили его ледяной во- дой. которая смыла весь хмель. — Кричит, значит не виновата... насильничает. — Слова эти. как ветер-буре- ломник по тайге с болью пронеслись по голове. В кути он схватил ухват и два раза со всего размаха ударил по спине отца,