Сибирские огни, 1931, № 1

святых». Люди ^мученные, изгнанные из родных стран вызывали в не* не соболез- нование, а восторг: — Вот это люди! — говорил он. — Умели на своем стоять... Раскрыл книгу. Читал нараспев, как в моленной: — Поучени-ие-е овя-а-атите-еля-а-а Иоанна ЗлаТОусто-о-о... — Божественную-то грамоту не забыл еще. Ладно читат: усладительно, — т о - потом сама с собою разговаривала Акулина. — Образумится может... А на доброй — на домовитой бабе женить, — настоящим мужиком будет. 11 Дом управителя стоял на пригорке:' со всех концов Кандьшовки видно его. Те- перь дом стал еще. приметнее: у входа — по обоим сторонам -*- словно обелиски, стоят дюраллюминиевые крылья самолета, вкованные в землю. Когда Никанор увидел это — с губ его сорвалась крепкая и неприличная ругань. Он спросил: — Какая это собака живет у вас т у т? Осип оглянулся, — улица была пуста, — топотом сказал: — Енерал-то? Ои в десять раз, слышь, хуже самой злой собаки. — Осип нама- тывал пряди волос на палец, вил из них веревочки. Осип вел Никанора на допрос. — Не жизнь, а каторга туто-ка. — А за каким чортом тебя, дурака, принесло сюда? — Дурак я, дурак — это верно, слышь. Вини, дело как обернулось! в комуншо ' всех гнали, а я вступать, слышь, не пожелал. — Заметив на Своем лице взгляд Ника- нора, продолжал. — Пятому, слышь, не пошел. что насказали мне, будто домашность вся таи будет сообщц и бабы тоже сообща. Ребятишек, баяли, отберут и в Рязанскую губернию отошлют, а нам рязанских отдадут. Ну. слышь, думаю: у меня хоть ни од- ного ребенчишка нет, но баба моя крепкая и в самой поре — дети могут народиться, а их сошлют от меня. Письмо богородицы, слышь, прочитали мне, ну т у т я совсем рехнулся: поеду, Мол. — И нравится тебе тут? — Нет, ре глянется, — Осин потряс, головой. — Чтоб оно, место это, провали- лось к чоргу иа рега. — Он заглянул в глаза Никанора, надеясь найти сочувствие. — Ну, сам посуди: приплелся я сюда — жрать нечо, жить негде, работать не на ком — дорогой последняя лошаденка издохла. Ну. вот ложись и помирай. В работники к этому дьяволу толстокожему, слышь, нанялся... Спину ломаю на'его работе, а у самого нет ни хрена, да ён(е. слышь, обзывает, гад. всяко. Я думал он ученый человек, дак... а он хуже нашего брата — ругается, на чем свет стоит. Осин сплюнул и опять потряс головой: — Бабенка моя с ним снюхалась. Житья нет... — А мужики любят его? — Как собака палку. .. но молчат все: боятся. Такие, как Калтыков, любит. Ку- лакам-то глянется. Мужикам говорят: «Бог послал такую власть на испытанье, нам грешным: бог терпеть велел». Я как-то сказал, слышь: «Давайте, мужики, ночью красного петуха к нему подпустим». Все на меня обозлились, как шершни, слышь. Грех, говорят. — на душу брать ле будем. Донеслось это до него, и вот видишь. . .— Он открыл рот. — Два зуба выхлеснул. Задушить хотел. — Уходить никто отсюда не собирается? — А куда пойдешь сейчас? Кругом болота. Мы ведь сюда зимой заехали. Боят- ся они, слышь: в миру. — говорят. — печати антихриекие на чело приложат. — Он оглянулся, чуть слышно шепнул. — Недавно я разузнал: есть т у т один узенький перешеек, по которому за болота пробраться можно. Они подходили к дому управителя.