Сибирские огни, 1931, № 1

— Миленький, ты мо-ой сы-ы-ыно-о-очек... — Запричитала она. — Думала я но век не увиж-у те-е-ебя-я, кра-а-а-асно-о-о со-о-олнышко... Улька накрыла стол пестрой скатертью, положила хлеб и поставила деревян- ную чашку с постным супом. Акулина вышла на середину избушки и низко покло- нилась. — Садитесь откушать, дорогие гостенечки... чо.бог послал. Никанор сел в угол, в котором висело до десятка икон старого письма, деревян- ную ложку обтер скатертью. Акулина ладонью подперла щеку, будто у ней болели зубы. Она пристально смотрела на сына. Глубокое недовольство поступками сына смешивалось с материн- ской жалостью. С тонких губ ее упали слова: — Ты бы, сыночек, богу-то помолился бы. Па чужой-то стороне живи как хочешь, а дома-то нехорошо. Мы тебя крестили, обещанье перед осподом брали таким же чистым, как при крещенье на руки господни сдать, а ты. .. пггоисти не креститься. Матери-то постыдился бы, сынок. — Ну, мама, ты опять разворчалась, — звенел голос Ульки. — Спросила бы лучше у братки, как он живет, чо робит. — А тебе, Ульяна, домой надо птти, — молвила мать. — Хозяин— Евлуп Кузь- мич — небось потерял тебя. Никанор положил ложку, кулаком обтер короткие черные усы: — Ты зря, Акулина Зотеевна. такие разговоры заводишь: я не ребенок — меня не переделать. — Не Акулина я тебе, а мать роднау. — Она. заливаясь слезами, качалась, как надломанная ветла в бурю. — Не благословенье, а проклятье получишь ты сг меня, коли так делать будешь. Пути в жизни тебе не будет вот что... Паисий Изосимович сидел возле двери, молча смотрел на щели между полови- цами. Неожиданно в избушку забежал Пыльное, птичьим голосом прощебетал: — Здоровенько ночевали. С приходом вас к родному батюшке. — Беспокойна вил на голове кольца из волос. — А я, слышь, прибежал сказать: превосходитель- ство распоряженье дал. чтобы ты. Паисий Изосимович, сейчас же в моленную при- шел. — Он опустился на чурбан. — Как ты выправился. Никанор Паисович. Кажется, что т* в Кауровке и родилси-то, право слово. На деревенского не походишь. Мно. слышь, с гобой надо покалякать опосля, жизнь обсказать. В окна заглянула ночь. В небе загорались первые звезды. Акулипа двумя щепка- ми держала горячий уголь и дула на него, чтобы добыть огонь: в Кандыковке жгли лучину. • • Постель летчикам приготовили на. сеновале. Проводив Гарри и Трнсогузова, Аку- лина Зотеевна вернулась к сыну. Лучина, зажженная ею. догорела. Ннканор сидел, облокотившись на стол. Акулина опустилась рядом с ним. Молчала, не зная, какой узелок с давно сложенными фразами развязать сейчас. - — Почему вы уехали из Кауровкн? — спросил сын. барабаня пальцами по столу. — Житья не стало. — Акулина произнесла эти слова с такой болью, точно ее оса в нос ужалила. — Всех в корень разорили. Домашность у мужиков отбирать стали. — У кулаков, наверно, — сказал Никапор. — Кулаков каких-то нашли. Справный мужик ночи но спал, работал до седь- мого пота, а теперь у него все — подчистую — взяли. А который лежал да в потолок поплевывать — тот хорошим стал. Голяки всем заправлять начали. Самим-то работать лень было... В ком'упу погнали всех. — Так в коммуне для вас же лучше. Машин много — работать легче. — Арымжанов заптебарчал коробкой папирос.