Сибирские огни, 1931, № 1

тишину лесов рубил воздушный винт. ЛЛди дерзнули проторить дорогу в далекий край, который их предшественники считали не только суровым, но и гиблым. Люди шли сюда за лесом, на зеленых штыках которого они могли найти смерть. Это был смелый рекогносцйровочный полет над неизведанными просторами Северной Азии. В дни юности, закружившись в таких же седых лесах, двое суток метал Ника- нор горестные петли, пока ни пришел в охотничьей зимовке. Здесь нашел его отел,. Где он сейчас, этот сухой и согбенный человек, «похожий на кленую осину, которая едва держится) за. землю гнилыми корнями? С того дня, кода — в нору партизанско- го разлета — Никанор вместе с лучшими бойцами повстанческих дивизий перешел в регулярную армию, он не ч полу чал из дому ни одпого письма: не нрщзнает почтовой связи отец и редкие «грамотки» посылает с верными единомышленниками. II только в прошлом году, когда началось колхозное половодье, дошла весть до Никонора Арым- жанова, что, спасая остатки старой веры, ушел отец в северные леса. Никанор хотел забыть его, но часто, когда скользящие но широкому лбу пальцы останавливались на полукруглом рубце, - — отпечатке железной- подковы отцовского сапого, — 1 вспоминал изломанное гневом продолговатое лицо: этим ударом хотел отец выхлеснуть из сына неуемную вольность и охоту к «бесовой потехе», как называл он деревенские •спектакли. Гарри жадно хватал слова со страниц любимой книги. Она нравилась ему, оче- видно, потому, что он вынес на своих плечах не, меньше трудностей, чем человек, о котором читал. Семнадцати лет он пробрался на шхуну. Плавал в Великом океане. -Его жизненный путь лежал через густые заросли колючек. В двадцать два года попал он в летную школу. В первь!е месяцы ои не верил этой своей победе. Несколько лет спустя — служил на воздушной линии Нью-Йорк г— Сан-Франциско. Через два года перекинулся в Европу. Там, на линии Париж — Берлин машина взяла у него мизи- нец правой руки, В январе 1928 года он покрыл чистую страничку записной книж- ки лохматой вязыо букв: «Мне противно до тошноты. Кажется, сейчас мой гнев' вырвется t блевотиной. Я не могу дальше Ьозить на воздушных гондолах разжирев- ших свиней... Я не переношу запаха нота, побеждающего острый запах духов. Самолет — не колымага, чтобы перевозить на нем крыс, принадле- жащих нахальным циркачам. Самолет не такси, чтобы катать разжи- ревших барынь». Он приехал в Москву и принял советское гражданство. На самолет, длр котором -установлено твердое расписание, он не пошел. Первый год был борт-механиком ма- шины, совершающей агпт-облет. Второе лето провел в Средней Азии, где прокладыва- ли новые воздушные пути. ,В ровный г ул мотора вплелись чуть повышенные звуки. Бридж. бросил книгу и взглянул на трубку, подающую бензин. Арымжанов. прислушиваясь, сдержал дыха- ние. Пять лет его жизни пронеслись в полетах, и болезни машины для пилота Арым- жанова теперь понятнее своих недугов. Машина дышала прерывисто, как загнанная лошадь. Гарри взялся за штурвал. Ннканор выдернул из кармана истрепанную карг\ но т у т же бросил ее в кабинку: белые пятна на карте указывали, что географы обо- шли этот болотистый уголок. Пу ти неизведаны. Реки нанесены на карту неясно. \ръшжанов- подсчитал часы и километры. Оставалось не менее четырехсот километ- ров до реки, которая могла принять занемогшую машину. Пройденный путь был длин- нее, и пилот не изменил курса. Он наклонил штурвал к груди и самолет с воем по- лез на голубую гору. Гарри одобрил его поступок: с большой высоты, планируя, даль- ше укатится уашина, если перестанет -биться железное сердце. За спинами покачивался фотографический аппарат. Стеклянный глаз следил за па- дями, сопками и болотами. Седые инженеры рассмотрят то, что видел зоркий ой'ектив и решат где лучше провести дорогу среди извилистых болот, где рубить широкие про- реки и куда посылать партии изыскателей.