Сибирские огни, 1931, № 1

Отвечает не Бодунай. В ответ — усмешка и холодные* слова Митулева. — Гулый так Гулый, — не страшно! / Гулый идет вразвалочку. Так всегда он ходит. Татин машет рукой, кричит — « Г улый ! . .» Но Гулый — как не слышит. Кажется, что он бережно несет самого себя, точно драгоценность, и потому так осторожны все его движения на- ходу, нетороплив и обдуман каждый шаг. Митулев видит нетерпение 'Гатина. И то ли, чтобы раззадорить его, то т без всякого умысла говорит: — У Гулого свои темпы. Он построит пятилетку в сто лет. Потомственный и неисправимый оппортунист в ногах! Ел ков поддакивает Митулеву смехом. — Правый!.. Правый!.. Гулый останавливается в трех шагах от Митулева. Не спеша набирает в легкие воздуху и нараспев — сочным и приторным баритоном — произносит: — Привет юным боевым друзьям!.. Он неизменно такой: немного патетичный, но ровный и непроницаемый, словно каменное изваяние, и мудрый, как черепаха. Татин торопится рассказать ему о своем несогласии с Митулевым, но несклад- ным выходит рассказ. — Раз'ясни, Гулый. .. Вот Митулев говорит... ударничество не нужно.. Надо знать деривацию... это неправильно... Без ударничества... Запас приготовленных слов исчерпан. Татин напрягает память, стараясь вос- становить забытые слова, чтобы ясно и точно передать свои мысли. Но таких слов нет. —• Ударничество — правильно! — выкрикивает он и опять краснеет. Гулый садится на оставленный Татиным камень и. откинув голову набок, ши- роко раскрывает разрез глаз — голубеющих, чистых и спокойных. Потом обращается в Митулеву: — Пусть говорит и другая сторона! Хриплый бас Митулева изводяще-невытосим. Он каверзно расставляет колкие смешки, бросает в Татина с затаенным злорадством невидимые стрелы. — Я говорю, Гулый, что нам сначала нужно деривацию знать, куда сбита муш- ка или приклад. Тогда и ударничество придет. А вот это... — Митулев останавливает- ся и швыряется в Татина вызывающей ухмылкой. — Этот киля 1 ) мордовский, Татин, хочет на одном ударничестве выехать... — Неправильно! — перебивает Митулева Татин. — Сначала ударничество!.. Не хочу я на одном ударничестве выехать... Врет он!.. Он против ударничес... Гулый подносит короткий, узловатый палец к губам, - — останавливает мятуще- гося Татина: — Успокойся, боевой друг! Истоиа познается в спорах! Уважай противника! Ты говорил уже. Продолжай, Митулев, свое веское слово... — Да я все сказал, — глухо отзывается Митулев. — Все равно не втолкуешь всего этой ударной голове!.. Есть у нас такие ударнички: пули за молоком у них гуляют, а они кричат: мы ударники! Ударники мы!.. Хороши гуси! За чужой счет ударничают!.. Надо, вот, похлеще ударить по таким ударным мордвам-головам!.. Ледяной водой обрушиваема на Татина этот разнузданный словесный поток лжи- вого изобличения. Подхихикиванье Елкова вкалывает под кожу булавки. Бодунай прыгает бессмысленно на месте в неосознанном, беззвучном восторге. Мутная обида хватает Татина. за горло, душит. — Не смей так говорить! — успевает он крикнуть. — Мы все пролетарские товарищи!.. Ударничество — правильно!.. ! ) Киля—товарищ.