Сибирские огни, 1931, № 1

Без «добавочного питания», получая один раз в день горсть сухарей и жидкую похлебку, мы добровольно мостили бы собой дороги. ...Ходил за водой на реку. В колодезях осталось одна грязь, которую по утрам разбалтывают котелками солдаты. Уж? темно, на темном небе ярко горят звезды. Громадная долина у реки запружена кухнями, патропными двуколками и частями обоза. Сохли огней горят на широком лу г у, на склоне оврага, в садах хуторов, на пашне. Огонь светится из окон изб, из щелей сараев и чердаков. Отовсюду несутся звуки песен, игра на всевозможных инструментах, колотят бубны. Где-то танцуют, свистят и ухают, слышны удары ног о крепкую, утоптанную землю. Здесь веселятся как могут, здесь люди сыты и довольны. От скуки по десяти раз пьют чай с белым хлебом, едят жирную кашу и в общем живут лучше, чем на позициях. Кругом трещат разбираемые заборы, невдалеке падают бревпа сарая и серая пыль блестит при свете костра. Над кострами взлетают крупные искры и гаснут среди дыма и отблесков пламени. За темной грядой высокого леса наши позиции. Сегодня тихо на фронте. Молчат орудия, не слышно даже редкой пушечной перестрелки. Изредка дрожащий свет ракеты разливается над верхушками леса. Яркий сноп лучей прожектора, взлетая вверх, нащупывает редкие облака над позициями. Мы вскипятили чай и пили его на соломе в сарае. Пили без сахара, с луком, накрошив его мелко на размоченный сухарь и посыпав солью. Ветер дул в щели сарая, наклоняя в сторону пламя свечи и пар из чайника, зарытого в соломе между нами. После чая я подыгрывал па скверной гармошке под частушки и пляску това- рищей. Помятая солома ворохами взлетала кверху. Солдаты плясали на одной ноге, на руках, на четвереньках. Каждый удачный прыжок танцора вызывал одобрительные возгласы. Лица зрителей смеялись и горели. Но стоило умолкнуть на минуту и на них появлялось выражение скуки и оту- пения. И весь тот шум был только короткой вспышкой веселья. H I ...Прибыли для пополнения маршевые роты. На приветственную речь командира люди отвечали сдержанно и коротко. Суро- вый, сосредоточенный взгляд и, очевидно, крепкая дума у каждого. Большинство уже побывало в бою, есть дважды раненые. Пришел с дежурства в избу команды. Она битком набита, поместиться негде. Товарищи лежат на полу, сидят на нарах, клюют носом. Печь завалена рухлядью. . Там сложены пустые горшки, ящики. Сверху заткнуты для просушки какие-то палки, оглобли. Быстро сообразив, я начал таскать весь этот хлам на улицу. Всего пять минут труда, немного ворчни лежащих на полу и я лежал на печи к большой зависти не догадливых товарищей. По-русскому выражению на уровне моей антресоли можно было «топор вешать». В избе стоял туман: всюду висели мокрые портянки. Говорят, что есть меднолобые люди. Однако, вряд ли есть у кого медный нос. Но выбора не было. Завернув голову краем палатки, я скоро заснул. Потянулись скучные дни. Воды нет, умываться нечем. О бритье думать нечего. Утром протираем глаза, размазываем грязь и идем на дежурство. • • ...На дворе уже светло. Где-то передают по телефону, что полк приближается к проволочному заграж- дению.