Сибирские огни, 1931, № 1

Больше не могу, о чем вам, господин полковник, заявляю». — «Сдайте команду ва- шему полуротному прапорщику». Через несколько минут командир роты под'езжал к заставе. Полуротный прапор- щик подошел к нему. — «Вы примете командование ротой!» — еще издали кричал Васильев. — «Слушаю!» — отвечал прапорщик. Васильев крупной рысыр- уехал с заставы. Прапорщик повернулся лицом к роте и, заложив руки в рукава грязной шине- ли, медленно подходил к окопу. На лице его была презрительная гримаса. Хотелось заговорить с ним. Подумав немного, я громко и презрительно плюнул. Прапорщик посмотрел на меня и тоже плюнул. Это было лучше всякого разговора. . . .Уже отступают последние посты. Провизжали пули. Роты приготовились к отходу. Я сообщаю в главную заставу о необходимости снять станцию и собирать про- вод. Последовал ответ: — «Телефон держать до последней минуты». Спрашиваю прапорщика. Отвечает, что ему телефон больше не нужен. На сбой риск решаю снимать станцию. Один из товарищей начинает сматывать провод. Мы забираем остальное, идем рядом. Отступавшие цени двигаются быстрее и далеко опе- режают нас. По шоссейной дороге, где на деревьях развешен провод, уже рвутся шрапнели. Они рвутся и над нами. Товарищ, сматывающий провод, начинает нервничать. При каждом разрыве шрапнели он бросается вперед, провод путается под ногами. Еще минута и он бросит провод с катушкой. Заметив это, достаю щипцы и перерезаю проволоку. Бросив около , четырехсот метров провода на обстреливаемой дороге, отходим в сторону. Мы получили за это строгий выговор, который выслушали с покорным видом. Мы даже не смели сказать, что сидя в яме до последней минуты, соблюдая приказ начальства, которое, уходя с главной заставы, совсем о нас забыло — могли оста- вить не только провод, но и телефонную станцию. а в ...Батальоны заняли опушки леса, над которым всю ночь рвались немецкие сна- ряды. На правом фланге шла ожесточенная кононада. К утру наши батареи очистили площадь перед лесом и ушли в сторону. На рассвете на месте их стоянки начали рваться снаряды. На всей площади, где вчера были расположены полки и стояли батареи, не осталось нетронутым ни клочка земли. Домик, где находился штаб, к обеду был разрушен. Мы вышли из местечка в ближайший сосновый лес и остановились биваком. Здесь хорошо. Почва устлапа легкими сосновыми иглами. Дождя нет. За перелеском расположились наши полки. Где-то на левом фланге гремела наша артиллерия. Немцы нас не обстреливали. Мы скрылись. И только несколько тяжелых снарядов, пущенных наугад, не пропали даром. Один из них попал в роту, которая почему-то сгрудилась у дороги. Действие этого снаряда было ужасно. После оглушительного взрыва, когда унесло дым, были видны кучи солдат, лежащих на месте. Остальные, точно раки, расползались в сто- роны. Около сорока человек было искалечено и убито. В лесу мы собирали рыжики, добавляли в котелок мелко изрезанную картошку и сало. Германский котелок закрывался крышкой и подвешенный на огне вздрагивал, пуская в щели крышки струйки горячего пара. После обеда «жарили» вшей. Для этого рубашка или кальсоны свертываются жгутом. Держа жг ут над костром, делают круговые движения. Жг ут распрямляется, горячий воздух раздувает рубашку, при чем насекомые и их зародыши лопаются с треском. \ Следует выразить глубокую благодарность тем, кто этот способ выдумал. Разу-