Сибирские огни, 1931, № 1

Той дорогой повезут тяжелые мешки с душистым, жирным орехом из Белогор- ских кедровников, той дорогой повезут охотники пушнину и дичь. Старатель, ушед- . ший весной в тайгу по первому зову генерала Кукушкина, перемывавший летом и осенью песок на далеких таежных ключиках, тоже по зимнику выйдет из тайги. Обильный Заманский край дает человеку дерево для постройки, зверя для промыс- ла, рыбу и птицу, ягоду и орех, душистые сена и золото упорному таежному хищнику. Но человек в Заманьи еще плохо хозяйствует около большого своего природного богатства. Он по первобытному прикладывает к нему свою творческую деятельность и тем разоряет и хищнически истребляет эти богатства, не умея восстановить их. Кажется, что при таких редких поселениях человека, как в Заманской тайге, он может только очень незначительно изменить лицо края, даже самым неудачным и расточительным своим хозяйничаньем. Но заговорите об охоте, о промысле, о лесах в любой таежной деревне, и вам скажут: — Раньше был т у т неистребимый зверь. Соболей цоставали дивно, а уж белки!.. Теперь соболь на редкость, и белка ушла. — Ореха, — скажет баба у печки, — было у нас столько, что не могли выво- зить. И кедру рубили, и все равно, хоть отбавляй было! - — Все стало худо, — скажет дед с палатей, — в с е г о стало тонко. Грешит народ: и зверь и птица; и рыба — уходят! Заманский народ грешит по неведению первобытным укладом своего хозяйства. И чтобы изменись этот первобытный уклад, нужно учесть все естественные богатст- ва края. Немало еще нужного человеку таят в себе Заманские хребты нод густым покро- вом живых и мертвых корней. Надо приподнять этот зеленый слой, заглянут*, под почву, пощупать каменные мышцы хребтов. Из Заманья доставляют образцы слюды, охры, серы, угля, шиферных и точильных сланцев. Надо узнать их пригодность, высчитать запасы, -увидеть, как пласт каменного угля черным ножом врезается в серые глины. Это задача нашей небольшой экспедиции и многих других, которые пойдут за нами. Мне недавно пришлось слышать: — «Грустно только, что собрав н онубликовав материал о прекрасном качестве угля, приведешь сюда шум промышленности и нарушишь девственную красоту природы и прелесть старины в быту окрестного населения». Это говорил старый научный работник, правда восторженно любящий природу. Такой взгляд, взятый профессором из старого его обихода, мало понятен в наши дни. Когда видишь, как легкомысленный и жадный человек валит роскошный кедр на берегу рекп из-за трех сотен шишек, да и то незрелых, как не умеет охранить от пожара, или намеренно палит угодье своего недуга и с ним, случается, и свое собственное — налицо самое грубое нарушение '«девственности» природы, и прелесть старого быта исконного насельника края представляется весьма относительной. Поэто- му хорошо, если в самом красивом месте Маны. в Урманской петле, среди тайги, забьет иная шумная жнзнь с грохотом камня, мощным голосом металла, и разбудит еще сонную энергию Маны. Мана понесет на своих сильпых плечах новый мощный Манстрой. Пусть в наиболее удобной для этого местности Заманья будет устроен заповедник. Заповедник сохранит для сравнения — кусок великолепной тайги, которую не изуродует поселенец, и в охране которого примет участие промышленная ячейка, несущая в край новый хозяйственный порядок, культурное его преобразование и, тоже свою, красоту. 5 - ' В Нарве нашей экспедиции '.«предложили оседлость» в конторе Майского лесничест- ва. Это выражение обозначает у нас ощущение некоторого комфорта, когда, после