Сибирские огни, 1930, № 9

— Ты расскажи, Нюрка, как про меня поете, — улыбаясь просит Кирилюк. Девушка отвернулась и пробормотала: K ik нашей-то коммуне Задает Белкин вопрос: Зимой ели пшенич ое, А теперь едим овес? — Летом у нас хлеба не было, овсянку ели — вот и сложили, — поясняет она. Я рассказал ей несколько городских частушек. Коммунарка заговорила развязнее. — Летом мы работали до потемок, а потом сложили ноьую песню: Кабы не были в коммуне. Мы ходили бы везде, А теперичя в коммуне— Пропадем на полосе. — А кто складывает п^сни? — спросил я. Каманина засмеялась и махнула рукой: — Тебе еще и это сказать! Ты и так все записываешь. Напишешь, а нашей коммуне стыдно будет. — Но вскоре она сказала. — У нас Лескина много песен знает, а складывает много Борисова, отца ее вы вчера продернули: коммунарские сапоги про- дал одноличнику, напился и на всех сапожниках рубахи изорвал. Да ты сам знаешь. Я попросил Лескину переписать все частушки о коммуне, которые она знает. На. следующий день коммунарка принесла листок, покрытый кривыми строчками. Ты, комм на, Ты, коммуна—сатана, Захвати а ты коммуна Все кулацкие дома. Наши т о о з ы - до мороза, А коммуна—до гепла. Все комм) ны разбежались, Кулаки —в свои дома. ' Как Ма г уш иска коммуна, « на об'елася овса, Собрали ь рее в кучу— Получилася буна. Я надену ремешок, Затяну потуже, Кулакам худ!Я жизнь, Коммун .рам—хуже. И внизу только» одна-единственная бодрая частушка: В коммуьу войдем Pa3t г .-ем 1. ы спины; Для совместного тр \ да Заведем машины. Но эта частушка не в Марушке сложена, а написана каким-то поэтом. Лескина уверяла меня, что «больше песен про коммуну нет». Все эти частушки сложены если не кулаками, то под сильным влиянием кулац- кой агитации. Они появились и распеваются потому, что в коммуне, как и во многих других колхозах, совершенно отсутствует культурно-просветительная работа. Многие коммуны имеют агрономов, зоотехников и других специалистов, но я да ^ананщидащ)й коммуны ~на 'Алтае....которая_ имела бы культработников. Даже читка газет в «Артелле- ристе» не была организована: горы газет лежат в конторе. Ни ячейка партии, ни комсомол, ни стенгазета не обратили внимания на ку- лацкие частушки. Белкин и Кирилюк, слушая эту кулацкую агитацию против колхоза, посмеивались. Они не поняли, что здесь — один из участков фронта, что этим участ- ком завладел кулак. Никто не сложил бодрых частушек о коллективном труде. Передовые коммунары не желали настолько унизиться, чтобы заняться какими-то частушкам, читали о развернутом наступлении социализма по всему фронту и целые гектары поля брани отдавали кулаку для боя. Но колхозники ли виновны в этом? Ведь до ноября никто по-серьезному не сказал ни одного слова о литкружках в колхозах.