Сибирские огни, 1930, № 9

бился с ними, ну перебороть не мог. У них в городе рука в горфо. Я же все знаю. Да £ я завтра же десять кулаков укажу, из подполья вытащу, только помогите мне. Я же, § допустим, человек затравленный. § Мы оделись и пошли в сельсовет. Там, где-то под шкафом, Кирилюк нашел ста- и рые протоколы бедняцкого собрания. На его лице, отмеченном усталостью, заиграла s- улыбка. Он радовался, как ребенок, нашедший дорогую игрушку, которую считал о навсегда потерянной. о< — Смотри мою работу. Когда я председателем сельсовета был, так я, допустим, вот что делал, — он развернул книгу. Я прочитал: «Петров А. Н. — б. купец, имел маслозавод с отделением в Дож- < кинО', до 1929 г. держал батраков (одновременно по 6-7 человек), с 1929 г. стал при- ' менять поденную наемную рабочую силу — до 250 трудодней в году. Подлежит инди- | видуальному облажению, как кулак». ; — А он, допустим, член президиума комитета взаимопомощи, — говорит Ки- . рилюк. — Теперь прочитай, что ( писали мы о зяте Петрова — о Макаренко. — «Имел табачную плантацию, — читаю я. — Спекулировал в Бийске таба- ком. Держал батраком Гуськс(ва Илью. Под видом родственницы живет у него батрачка. Хозяйство — явно кулацкое. Подлежит индивидуальному облажению». — А он в комитете — ревизия, — говорит Кирилюк. — Там растрата в пять- сот рублей, а.он помалкивает: ворон ворону, допустим, глаз не выклюнет. Я узнаю, что у кулака Петрова есть второй зять—Истомин Иван—«старший» по хлебозаготовкам во втором районе (вот почему хлебозаготовки идут плохо), что Петров дал взятку бывшему председателю коммуны Сазанову — подарил сноповязалку, что в Ложкино живет тесть Петрова — б. урядник Курасов. — Все эти дела оформили и послали в горфо. С тех пор ни слуху, ни духу — как в прорубь бросили. — Кирилюк морщится и качает головой. — Друзья у них в горфо сидят. Я еще в прошлом году на Макаренко дела посылал, но все без послед- ствия. Я же все знаю. — Он морщится и с прискорбием пожимает плечами. 18. Правая рука кулака Пленум сельского совета. Председательствует Кузнецов Никита. Кто-то упомя- нул о Макаренко. Тогда встал партизан Козлов: — Нам против Макаренко слова молвить не давали, — рявкнул он. — Кто бы не приехал из города — все идут к Макаренко чаи распивать. Я только двух человек и вижу, которые не пошли к Макаренко. У него дом большой, чисто, богато, как у ба- рина — вот всех туда и тянет. Надо прямо говорить: наша ячейка чаи распивает у Макаренко. Кузнецов ерзает по скамье, словно сидит на горячей плите, бормочет: —• Ты говори..; Говори до конца... Кто... кто у Макаренко в гостях бывает? Партизан взмахнул кожаной рукавицей: — Прямо скажу: ты первый. Кузнецов замолчал и спрятал глаза под стол. Перед нами развернулась широкая картина кулацкой деятельности: расшатав сельсовет, прибрав к рукам комитет взаимопомощи, оттолкнув бедноту от обществен- ной работы и подготовив удар по союзу с середняком, классовый враг начал подкопы под одну из крепостей социализма — коммуну «Артиллерист», мечтая о ее развале Все это он делал чужими руками. Нарядившись в маску друга, он присутствовал на всех заседаниях и обо всем был осведомлен. Правой рукой кулака являлся партиец Кузнецов. На первый взгляд марушенский кулак миролюбив и добр, как ягненок. Он не убивает активистов, не поджигает хлеб коммуны и даже не имеет обязательного для кулака обреза. Но таким его могут считат только близорукие мальчики да политические недоноски. Кулак в Марушке вел ожесточенную борьбу. Пало пятнадцать председате-