Сибирские огни, 1930, № 9

ь 15. Хлеб пошел! ож о. •е Партизан Юматов, потрясая бумажкой, вбежал в помещение сельсовета. От него о шел пар, как от загнанной лошади. £ — Пятьдесят шесть подвод с хлебом отправили! — Он крепко выругался. — g Больше всех районов. Завтра утрод отправляем женский обоз. — Хлопнул ладо- < шаш. —- И моя баба едет. Коммуна «Артиллерист» отправляла второй женскийй красный обоз с хлебом. '. Возле меня стоял нарочный горсовета. Он ожидал, когда я поставлю последнюю о точку. Я писал рапорт «Звезде Алтая». Заключительной стрсркой я поставил «Хлеб ™ пошел!». g За десять дней было сделано больше, чем за полтора месяца. План хлебозаго- ^ товок выполнили на 59 процентов, налог собрали на 80 процентов. < Первая задача выполнена. В ходе хлебозаготовок — резкий сдвиг вперед. 16. Раскопки В сельсовете — собрание группы бедноты. Дверь распахнулась и в комнату ввалился Макаренко. Суриков прервал речь. — У нас — собрание бедноты. И кто-то на это собрание приглашает посторон- них людей, бродяг каких-то, — голос его звучал возмущенно. — Я не бродяга, а бедняк. — Макаренко прошел в угол и сел на лавку. — Голосу не лишен и вы не имеете права выгонять меня. — Бедняки сельсовету взятку не дают. — Я на бедняцких детей пожертвовал, — отрывисто и зло ответил Макаренко. Суриков повысил голос: — Таким благодетелям не место на этом собрании. Макаренко сидел, навалившись на стенку. Уполномоченный крикнул: — Председатель, надо протокол составить и вывести этого бродягу. Макаренко ушел, хлопнув дверью. Литсотрудник газеты стал архивариусом. Целый день он раскапывал вороха сель- советских бумаг. В числе его находок оказалась налоговая карточка Макаренко. Вместе с работником Горфо, приехавшим в село, подсчитали доход — 1008 рублей, несколько сот рублей нетрудового дохода. Hoi этот человек считался бедняком, не подлежащим облажению. Он злостно сократил посевную площадь. Но работники сельсовета умыш- ленно записали прошлогодний посев на одну графу выше, чем следовало, и тем самым освободили Макаренко от обложения. Внизу тщательно стерта какая-то надпись.* — Здесь писали: «Злостно-сокративший», — пояснил работник горфо. У Паап, которого вызвали на суд, свое об'яснение: — Везли карточки из горфо и дорогой чернилами облили: пришлось стирать следы чернил. 17. Разговор с Кирилюком — Кирилюк, говорит, что ты — кулак, — Я смотрю в открытые и безхит- ростные глаза украинца. Мер сообщение не удивило его. Очевидно, Кирилюк не впервые слышал это. Он спокойно раскрыл портфель и вытащил пачку бумаг. — Я, допустим, тебя все расскажу. Вот и документы есть. Я приехал сюда в 1907 г. и поступил рабочим на маслодельный завод. Земли у меня не было. До 1920 г. считался неприписным. Кулаки даже из согры меня гнали, топоры отбирали. После двадцатого года вйе время состоял, допустим, на выборных должностях — вот доку- менты. Свою домашность я продал за 640 рублей, купил новую за 800 рублей и внес 7 4* в коммуну. Это кулачество сплетни распространяет. Они же злые на меня. Я два года