Сибирские огни, 1930, № 9

бы, домишко свой. Никто бы меня из него выгонять не посмел. Сегодня вон, каралька в рот, окружили Кирилнжа —• рукавицы просят, на работу нейдут, а рукавиц нет. В артели у меня своя овца была бы и рукавицы были бы. — Он хлопнул кожанкой по плечу Карнаухова. —• А самое лучшее — однолично жить. — Почему? — спросил я. — Я бы теперь в карты играл, а в коршуне меня, каралька в рот, работать заставляют. — Брось бузитъ, бузотер! Карнаухов отвернулся от неприятного собеседника. Воробьев обошел вокруг меня и опять стал перед Карнауховым. — Хоть я и бузотер, каралька в рот, а никогда не ошибусь: правду скажу, — кричал он. Воробьев — середняк, он пока не преодолел в себе «душу» собственника. Поток вопросов устремился на сцену. Единоличники спрашивали: какой у вас уро^кай? было ли соревнование и какие результаты? есть ли ударные бригады? — Если лодырь не хочет работать, то что с ним делаете? — Что делаете с теми коммунарами, которые любят на пробку наступать? Коммунары рассказывали о своей жизни. Когда прения скатывались к юбкам и ботинкам (одной выдали, а другой не выдали), тода подымался человек в шлеме и говорил так громко и уверенно, что все поворачивались в его сторону. Он говорил о наипреданнейших строителях социализма, которые сейчас об'явили поход против раз- гильдяйства, лодырничества, обломовщины. — Говорит батареец. Это сообщение я считал излишним, так как, и без это- го каждый догадывался, что выступает боец Дальневосточной Краснознаменной. Через час прения снова скатывались к мелочным потребительским вопросам (—«У Ваньки новые сапоги, а у меня дыроватые»), — подымасля второй человек в шлеме и шинели. Он говорил об энтузиазме передовых коммунаров и о тех частно- собственнических окопах, которые предстоит взять. — Говорит батареец! Батарейцы — основа коммуны, ее костяк. В этот вечер премировали лучших ударников коммуны. Выдавали костюмы и ботинки. Кирилюк ходил по сцене с бумагой в руках, читал: — Семидесятилетний старик Дронов из согры на себе натаскал чащи и построил овчарню на тысячу голов, — получает костюм. — Премируется наш доблестный, допустим, тракторист, батрак но происхожде- нию, Шаров Илья. Работал, не считаясь со временем. И сегодня он не посчитался с погодой и выехал в город за новыми тракторами. Получает костюм. — Зачитываем заявления, — об'являет председатель собрания. „Прошу принять меня в члены ваш й коммуны, так как я осознал вы- годность и правильность коллективного труда в земпеделии,—пишет красно- армеец второй батареи Н-ского артполка Цыгчнов Леонтий—Желаю работать в коммуне.и выполнять указания нашей коммунистической партии по пере- делке сельского хозяйстна hi социалистический лад". Таких заявлений — больше десятка. За красноармейцами идут марушенские бедняки и середняки. В этот вечер в коммуну приняли 11 семей. Два часа ночи. Никто не уходит из нардома: ожидают выступления артистов, приехавших из города. А в соседней комнате — новое совещание по хлебозаготовкам. Лицо Захарова от бессонных ночей стало желтым, словно вылитым из воска. 9. Обоз красных партизан Широкая лента из подвод, груженых хлебсдо, окружила народный дом. Лоша- ди стоят, нонуро опустив головы; на спины их падает снег. Они вздрогнули, когда,