Сибирские огни, 1930, № 9

s Полицеймейстер, воровато озираясь, положил на стол прокламацию. Лицо Ро- ь манова побурело. .Читая, он то и дело выбрасывал: Вот негодяи!.. Какие мерзавцы!.. с Ах, сволочи! £ — Господа, что случилось? — обратилась к ним Варвара Игнатьевна. — ^ Господи, да не мучайте меня: я так боюсь за вечер. к — Ничего, чепуха, — ответил Романов. — Эги прохвосты, социалисты, сюда 3 пробрались и листки свои грязные разбросали. ^ Варвара Игнатьевна застонала: — Боже мой, какой ужас! И на этом вечере?! Где Жоржик? Позовите Георгия ш " Яковлевича. Я с ума сойду! Как же это они посмели?! ш < ** £ Э — Плохи наши дела, Леоныч, — чуть усмехнувшись, сказал Кроник, когда е? Леонов подошел к ним. Кроме Кроника, за столом сидели Вольфсон, Белла Абрамовна, Веселовский и доктор Самохвалов .с женой. — А что случилось? — Не дают, черти! — ответил ему Вольфсон. — Тот говорит — бумажник не захватил, другой — сейчас не при деньгах, третий — вчера кому-то дал... —• А-а, вы про деньги. — А ты про что? — Со мной сейчас неприятная история вышла, чертовски неприятная... — Знаем, знаем! Локтин уже рассказал. Не знаю, как будем теперь вы- кручиваться. Ох, и простофиля же ты! Немного помолчали. Белла Абрамовна стала звать домой. — Право, новый год мы лучше встретим у нас. Ну, что за интерес здесь встречать? Посторонних много, слова лишнего не скажи. Поедемте, а? — Я не прочь. — Я — тоже. — И я... — Еще бы пригласить кого нибудь. Вот, кажется, Казанский идет. —• Ну, господа, дела, — начал инженер шепотом, подойдя к столику.—Кто это из вас ухитрился разбросать листовки?. Представьте, подбегает сейчас полицеймей- стер трясется,, рассказывает Романову: А тот: — «Мерзавцы, прохвосты»... С Вар- варой Игнатьевной обморок. — Чорт возьми! Теперь не удобно уходить. , — Куда? — Мы хотели ехать к нам. Тесной компанией встретили бы новый год. — Да, неудобно. И сидеть здесь вместе тоже неудобно. Кроник рассмеялся и тихо скомандовал: Расходись. — Господа, без десяти двенадцать! — крикнул Воскобойников, пробегая. — Господа, у кого билеты на ужин, прошу за стол. Господа, сейчас будем встречать по- вый год! — Ну, пошли. Леоныч, ты куда? —• Я не могу. Противно. Загляну к Николаю: скучает, вероятно, зверски. — Слушай, друг любезный, неудобно. Пойдем, пойдем. Выше голову! Тверже шаг! Да здравствует девятьсот пятый I. Николай метался по кабинету раненым зверем. Жестикулировал, задыхался, жегся. — Не могу!.. Физически не могу! Это возмутительно, чорт возьми! Еще неде- ля-две — и я сойду с ума или сделаюсь таким же ягненком, обывателем, как и вы все. Да! Да! Я считаю эту политику — ягнячьей политикой. Политикой запуган-