Сибирские огни, 1930, № 8

И несмотря на то, что Либединский хорошо понимает основной порок этой теории (противоречие, разрыв между данными рассудка, разума и между впечат- лениями, возникающими в психике) прекрасно понимает, «что источник того и дру- гого лежит в сфере общественного бытия человека», он все же ополчается против тех «любителей общих мест», которые вздумают оценивать эти взгляды, как часть общеидеологической системы Белинского. Как надо понимать непосредственность с точки зрения марксизма-ленинизма? Либединский правильно отмечает, что «Для нас непосредственность есть только определение особого качества психических проявлений», но одновременно с этим он делает ошибку, ког-да непосредственное впечатление противопоставляет не разуму и мировоззрению, а ограниченному, якобы, обывательскому представлению о мире. Отсюда неизбежная аберрация и утверждение Либединского, что «благодаря не- посредственным впечатлениям человек знает гораздо больше об окружающем мире, чем это выражено в его скудных обывательских представлениях». Либединский •правильно говорит, что «процесс искусства состоит в преодолении общежитейских представлений, в отталкивании от них», но он глубоко ошибается, когда считает, что_«непосредственное впечатление — основа искусства». Верно говорит Либедин- ский, что искусство не идет по линии копирования и фотографирования (другими словами «точной фиксации фактов»), но неверно, что «в то время как жизнь воздействует через все каналы его чувств, искусство ограничивается выбором од- ной сферы чувства». Также неверно и положение, что «художественный образ — это непосред- ственное впечатление, обобщенное в сознании» (по Либединскому). Художествен- ный образ — это и процесс и продукт сложной работы образного мышления, про- цесс в котором первичное впечатление является не концом, а началом процесса. Глава из доклада Либединского, из которой взяты последние определения называет- ся: «место миросозерцания в творческом процессе». Все изложенное до сих пор го- ворит о том, что Либединский, может быть сам того не желая, миросозерцанию от- водит 'очень скромную роль, подсобную при непосредственном впечатлении. В этом самая крупная и, грубая сшибка Либединского, опасная «непосредственным» скаты- ванием к сенсуализму, к идеализму, к искусству Вороненого «видеть мир». Большая часть рассуждений Вихлянцева правильно констатирует «узкие ме- ста» и опасные тенденции теории непосредственный впечатлений. Но для того, что- бы вскрывать эти узкие места, не надо ставать на позиции «литфронта», тем паче лефа. Больше того, если бы Вихлянцев был последователен и исходил бы , например, из «теории заражения», он, неминуемо стал бы защитником Либединского. Но здесь Вихлянцев критикует Либединского не на основе своей позиции, а против нее. «Метод» Вихлянцева и тех, кому он.сочувствует в этом месте, делает самую серь- езную осечку. Этим лишний раз доказывается: 1) бесплодность и вред всякого рода беспринципных эклектических построений, 2) возможность и необходимость разре- шения проблемы метода при помощи основных законов диалектического материа- лизма. Прошли времена, когда Троцкий и Воронский могли со страниц советской печати утверждать, что «методы марксизма не методы литературы». Наоборот, даже не учившийся в школе II ступени знает, что методы марксизма и есть методы пролет- литературы. Марксизм легко обменяет не только метод работы, но также и все произведение в целом. Ведь в литературном произведении форма определяется со- держанием. Это и утверждается тезисом Гегеля: «метод есть сознание формы внут- реннего самодвижения содержания». Подведем хоть какие нибудь итоги п о л о ж и т е л ь н о й п л а т ф о р м е , выдвигаемой Вихлянцевым. Вихлянцев п р о т и в об'ективизма и наивного реализма в духе француз- ской школы «натуралистов». Он — за суб'ективизм и классовый подход, но его клас- совый подход сводится к тому, что литература «упражняет» в классовой ненависти и утверждает на «пьедестале рабочего». Из орудия борьбы на два фронта, она ста- новится орудием, стреляющим в одну сторону. Литература в понимании Вихлянцева не может служить даже делу п о з н а н и я жизни. Она служит только делу ее у к р а- ш е н и я. «Искусство — игра вне связи с жизнью и классовой борьбой» — говорил Переверзев. Вихлянцев, отрицая познавательную роль литературы и сводя задачи ее к украшению и прикрашиванию, целиком во власти Перевфзевской концепции. При этом любопытно отметить, как хорошо «левая» теория Чужака в пред- ставлении Вихлянцева уживается с правой конценцией Переверзева. Еще любопыт- нее, что сочувствующий «левому блоку» и упрекающий Либединского в скатывании к идеализму (упрек, сам по себе заслуженный) сам оказывается в плену Толстов- ской теории «эмоционального заражения». Получается причудливая мозаика из раз- личных и противоречивых систем и теорий. Отсутствие единой цельной марксист- осой системы заменяется беспринципной окрошкой самых модных теорий. В этом смысле «система» Вихлянцева в высокой степени напоминает систему «левого бло- ка» с его многогранностью и беспринципностью. Чем живет «блок», на чем он старается заработать политический капитал? На критике ошибок и опасных тенден-