Сибирские огни, 1930, № 8

— Вы говорите, что ледовую разведку надо обслуживать специальными судами, а не самолетами. Каждая мысль в процессе борьбы и строительства воспринимается односторонне: за или против. Накануне я говорил инженеру Рыбину о туманах и бурях Карского моря. Я говорил, что вместе с самолетами для ледовой разведки надо использовать зверобойные суда, зимующие к востоку от Новой Земли. — Самолет в 10 часов сделает столько же, сколько ледокол в 10 дней, — воз- разил авиатор. Мы прочитали донесения тов. Чухноюского, переданные но радио с воздуха на ледокол «Красин». В них отражалась победа самолета. Громадная скорость и види- мость давали возможность в несколько часов набросать карту льдов и даже течений, отчетливо заметных во льдах; но каждый раз, когда я видел самолет, я не мог отде- латься от врезавшихся в намять туманных кадров: трехсаженные волны с дикими бе- шеными гребнями, развеваемыми бурей. — Помните, вам говорил пьяница Дундборг: «В Арктике могут летать сума- сшедшие или русские». — Ну, это он сказал после того, как перевернулся на льдине. Тов. Чухновский заговорил о своем самолете: он вполне надежен, он уожет ле- теть на одном моторе, если другой выбывает из строя. — Почему же на этот раз у вас была вынужденная посадка? — Видите ли, у нас не было приспособления, чтобы вылить бензин. Оказывается, чтобы вылить бензин из такого кита, надо потратить целый день. Самолет «Комсеверпуть» был явно перегружен перед отлетом на Диксон. Когда передний мотор остановился, самолет принужден был снизиться. Так мы спорили на палубе «Амура» в Игарском порту; но мы расстались дру- зьями. Ведь мы оба за то, чтобы к концу пятилетки первый морской караван пришел в Порт-Игар 20-25 толя, а последний ушел в Европу 20-25 октября. Канцелярский «Амур» был переполнен. Летчиков негде было поместить на ноч- лег. Я попросил капитана Аренсена устроить троих авиаторов на «Рендале». — Хорошо, — сказал норвежец... — А нет ли у них вшей? — Вшей! — Ну, да: насекомых. Кто будет спать в кают-компании? — Чухновский, — соврал я. — А, Чухновский, he is al l-right. Утро было пасмурное, единственное пасмурное утро в этом солнечном сентяб- ре; но авиатор всегда может сделать погоду лучше. Тов. Чухновский обещал поднять меня над «Игаркой» перед отлетом в Красноярск. Пасмурные облака плыли с севера, высоко над Енисеем. Они не мешали полету. Моторный катер подвел летающую лодку к плотам, наполнявшим своими брев- нами брюхо «Рендаля». Круглая дыра в самом носу лодки — место пулеметчика — предназначена для меня. Вместо обстрела, задание — «сфотографировать Игарскую протоку сверху». Я сажусь на маленький деревянный ящик, заменяющий летчику-на- блюдателю, тор Алексееву, авиаторское кресло. В дыре, как в мусорной бочке, сва- лены — радио, якорь-кошка, трос, крышка от дыры. Все это действует, все необ- ходимо в полете, как сама жизнь. Я вижу _ — Самолет идет на посадку. Пустынное море. Ветер взметает гребни волн. Един- ственная связь с ледоколом, а может быть п единственное спасение — радио, верней- ший победитель северных морей. Радист «Красина» бегом спустился вниз. В его руке мелькали обрывки желтой бумаги. Радист сказал: «Из последней передачи SP (позывные самолета) поняли, что он дал: находимся вдоль восточной кромки... норд- вест... зажимает лед». Потом связь оборвалась. Гребень волны залил круглую дыру, вымочил радиоаппараты. Надо было разо- брать всю эту мелочь, сидя на ящичке от гвоздей, качаясь на морской зыби. Высу- шить. Собрать... «Сиб. Огни» б л-