Сибирские огни, 1930, № 8

Я Залежи курейского графита огромны. По качеству курейский графит считается о одним из лучших в мире. В настоящее время графит разрабатывается близ устья реки s Курейки, недалеко от Игарского порта. Курейский графит полностью покрывает потреб- * ность промышленности СССР. В 1926 году в устье Курейки приходил морской паро- § ход «Вага», взявший графит для экспорта. Этот опыт не был удачен в коммерческом £ отношении, так как продукт не отвечал требованиям иностранного рынка. Поэтому, m вместе с лесозаводами, здесь возникнет обогатительная графитная фабрика. Четыре тысячи рабочих будут заняты в этой промышленности. К 1932-33 г.г. население города достигнет 20-25 тысяч. Молочно-овощные совхозы раскинутся на ^ жирной северной земле, освобожденной от вековой шкуры тайги и мха... s По берегу Игарского острова, раздвигая тальник, перло стадо рогатого скота, х Животные от'е.щсь на сочном подножном корму. Они шагали с присущей им важно- = стыо. Хвостовые опахала их висели неподвижно. Проказа северной тайги — гнус про- s падает с первыми ночными заморозками. В воздухе не было ни одного комара, ни одной мошки. — Бархатный сезон в Игарке, — улыбнулся инженер. Строители завода и порта, грузчики и матросы «Карской» были обеспечены свежим мясом. Что касается «капусты п редьки и репы», то остается всего лишь восполь- зоваться опытом прежних насельников края. Овощи дают в этих широтах хорошие урожаи. Строительство первого совхоза начнется в 1930 г. К концу пятилетки в Игарскую протоку придут 150-200 морских пароходов. Одновременно со строительством заводов на берегу развернется большое строитель- ство механизированного порта. Жаркое солнце двигалось к зениту своего воображаемого круга. — Жить можно, — сказал бородатый чалдон. — Я бы остался здесь! — вздохнул молодой моторист. Его глаза блеснули. — А вы откуда? — Из Иваново-Вознесенска.. Люди бедной русской равнины шли в Сибирь сначала в поисках соболя, потом в поисках земли — корчевать дебрь плодовитую на пашню». Теперь должна наступить эра новой промышленной колонизации- — Зовите, сюда побольше ваших, иваново-вознесенских! Инженер покосился на карту Карского моря... — А лед, лед, лед... Он менее страшен, чем океан для Колумба. Скоро мы будем ходить в нем, над ним и под ним, как по Ленинградской маркизовой луже. — Нет, мы будем извлекать из него добавочные выгоды! Ведь ухитряются же норвежцы продавать свой лед в Англию и даже в Америку. Честное слово! Посмотрите Энциклопедию Брокгауза и Эфрона: «Лед». А что вы думаете об энергии замерзания? Энтузиасты зашли, очень далеко. Северная пятилетка была оазисом с ручейком в знойной пустыни нашей жажды. Я вошел в тайгу. Бревенчатая мостовая кончилась, но улица шла дальше. Это ссыльные кулаки и уголовники селились на новых местах, в поисках новой трудовой жизни... Воздух в лесу был неподвижен. Странно было увидеть тонкие лопухи льда, оставшиеся от утреннего морозца. Есть хорошее ощущение от этого неподвижного свежего воздуха, осени, одно из лучших в мире; но тайга есть тайга. Болота. Мхи. Ра- бочий комсомолец заблудился здесь пли его задрал медведь. Пароходы свистели всю ночь. Потерявшийся не вернулся. Я вернулся вечером. Тов. Чухновский делал доклад рабочим Игарского строи- тельства. Тов. Чухновский говорил так же, как в десятке городов СССР, об авиации в Арктике. Он говорил о своих полетах на Новую Землю, о спасении итальянцев, о Гу- синой земле, о последнем полете от Севастополя до Игарки. После доклада тов. Чухновский подошел ко мне. Он был взволнован.